— А там, — Венька показал на два соседних столика, — наши асы. Пётр Фёдорович, — тот кивнул, привстав со стула, — и Марат Курбанович, — тот тоже привстал из-за стола и произнёс традиционное «Очень приятно!».
Оба были немолодые седовласые и чем-то даже похожие друг на друга мужчины.
— В общем, — продолжил Венька, — если что неясно с больным, звони только им.
— Веня, тебе не стыдно? — попытался возразить Пётр Фёдорович.
К чему Марат Курбанович добавил:
— Спасибо на добром слове, Вениамин, но, право же, неудобно перед всеми.
— А мне удобно! Я здесь последний день, имею право сказать перед всеми то, что думаю… А вообще-то, Савва, тут замечательный коллектив. Не подкачай! А то мне станет неудобно…
— Я постараюсь, — попытался что-то сказать Савва, но мужчины зашумели.
— Оставь парня в покое, Вениамин. Веди его к главному, пока она на месте.
— И то верно.
Венька ткнул Савву в плечо и показал на входную дверь:
— За мной!
Венька полетел по лестнице на второй этаж. Там, минуя совсем крохотную приёмную без секретаря, но со столиком и пишущей машинкой на ней, Вениамин остановился, перевёл дыхание и постучал в дверь. Не дожидаясь ответа, он шагнул внутрь и втащил за собой Савву.
Главным врачом оказалась миловидная и моложавая на вид женщина в белом халатике на красивой шёлковой кофточке.
— Ада Юрьевна, — поздоровавшись с начальницей коротким «здрасьте», сказал Веня. — Вот моя замена, привёл для знакомства.
Ада Юрьевна поморщилась:
— Вениамин, остынь хоть на минуту, не торопись… Садитесь… — и она показала на стулья, стоящие около её стол.
Савва сел. Вениамин тоже шлёпнулся на стул, но тут же вскочил.
— Ада Юрьевна, мне пора. С ребятами я его уже познакомил, а вы сами разберётесь, что к чему, ладно? Можно я пойду? А то меня сегодня ждут: примерка колец и всё такое…
— Желаю счастья тебе, Вениамин Александрович, — улыбнулась Ада Юрьевна. — Не забывай нас. Мы всегда будем рады тебя видеть, и если надумаешь, приходи работать после института.
— Спасибо за всё, — Вениамин, схватив протянутую руку начальницы, поцеловал её и, развернувшись, выскочил за дверь.
— Ну и ну… — только и смогла выдавить из себя ошеломлённая Ада Юрьевна. — А вы расскажите немного о себе.
— Савва Мартынов, заканчиваю третий курс лечебного факультета, не женат. Учусь нормально, без троек, — добавил Савва.
— Откуда Вениамина Александровича знаете?
— В общежитии познакомились, на одном этаже живём. Потом оказалось, что он наш земляк из N- ской области.
Ада Юрьевна задумчиво ответила:
— Понятно… Только, Савва, на третьем курсе работать фельдшером ещё нельзя, закон разрешает после четвертого. Вениамин Александрович, как всегда, поспешил.
Но видя, что Савва очень огорчён, Ада Юрьевна вдруг предложила:
— А поработайте для начала санитаром! У нас вообще-то эту должность совмещают водители и сами фельдшеры, но для друга Вениамина Александровича можно сделать исключение и пойти навстречу. Не возражаете?
— Нет, что вы! — с радостью вскочил со стула Савва. — Когда приступать?
— Да хоть сегодня. Справка о разрешении работать есть?
— С собой!
Савва порылся в кармане, достал смятый листок и протянул Аде Юрьевне:
— Вот!
Ада Юрьевна внимательно прочитала.
— Документ в порядке. Пишите заявление и приступайте. Дежурство начинается в семь вечера и заканчивается ровно в семь утра. Устраивает?
— Конечно.
Савва сел за стол, написал заявление и подал его Аде Юрьевне. Та позвонила по телефону и отдала распоряжение на счёт устройства Саввы санитаром.
— А теперь идите и принимайте дела.
— Куда?
— Да всё туда же, в дежурную комнату. Подойдёте к Марии Захаровне, и она вам всё объяснит. Желаю удачи.
Ада Юрьевна улыбнулась.
— Спасибо!
Савва сорвался с места.
Так началась его халтура на «Скорой», закончившаяся любовью к профессии на всю жизнь. В каких только переделках ему не приходилось бывать за три с лишним года работы! Хватило бы на целый роман. Вот, например, однажды, ещё в начале его работы, ночью поступил звонок из морского порта. На иностранном судне, пришедшем из тропической страны, заподозрили бубонную форму чумы. Известие обрушилось на «Скорую», как упавшее на телефонную будку дерево. Несколько минут дежурная Мария Захаровна сидела как оглушенная, не зная, что отвечать. А в трубке настойчиво просили уточнить, какая бригада поедет, кто конкретно выедет, чтобы получить пропуск в порт, который охраняла военизированная охрана. Мария Захаровна сказала, что ответит через несколько минут, так как все машины на линии, на вызовах, и свободных машин сейчас нет.
Она солгала. Три бригады «Скорой помощи» после очередных выездов дожидались новой работы. Ночь выдалась на редкость спокойной. Мария Захаровна растолкала спящих мужчин и строго спросила:
— Как вы отнесётесь к госпитализации чумных больных?
Заспанный фельдшер подумал, что это очередная тревога по гражданской обороне, и поэтому, позёвывая, ответил:
— А никак. Хватит этих инсценировок, надоело. И без них работы хватает.
— Да я не шучу! В торговом порту заподозрен больной бубонной чумой. Кто из вас за ним поедет?
Фима с Колей переглянулись, не зная, что сказать.
— Вообще-то по очереди выезд должен быть у Фимы…
Но тот испуганно замотал головой:
— У меня некому за мамой ухаживать…
— При чём тут твоя мама? — вспылил Колька. — Твоя очередь, ты и езжай!
— Я не могу! — чуть не заплакал Фима. — Я… я боюсь. А во-вторых, у меня мама болеет. Если со мной что случится, кто будет за ней ухаживать?
Колька гнул свое:
— А мне завтра позарез нужно быть в институте с утра, я обещал сдать долги. Скоро госэкзамены, а у меня два «хвоста». Никак не могу.
Мария Захаровна посмотрела на Савву. Тот протирал заспанные глаза и ещё не успел вникнуть в ситуацию.
— Да какие проблемы? Я поеду, — ответил он, — при условии, что лишнее дежурство зачтётся — деньги нужны.
Мария Захаровна радостно вздохнула:
— Два, два дежурства поставлю, только выручи, Саввушка!
Нашли старые, протёртые во многих местах противочумные костюмы, натянули их на Савву и водителя и послали бригаду в порт.
