— Пойдем посидим где-нибудь, там и поговорим.
Они вышли из столовой, молча дошли до небольшой кафешки рядом с институтом. Зашли, сели за столик, но разговор не клеился…
— Что будешь есть? — спросил наконец Василий.
— А что закажешь, то и буду, — сверкнул Савва голодными глазами.
— Хорошо, тогда действую по своему усмотрению.
Вася подозвал официанта и заказал по полной тарелке солянки, цыплят-табака, мясные салаты, рыбное ассорти, по рюмке коньяка, лимон с сахаром.
— За встречу, — объявил Василий, — выпить полагается.
— Я не против, — ответил Савва в предвкушении хорошего обеда.
Коньяк с лимончиком и салаты принесли быстро. Мужчины чокнулись. Василий осушил рюмку одним махом, а Савва лишь наполовину. Ему хотелось продлить удовольствие от самого процесса обеда и приятной встречи. Как никак бывший командир студенческого отряда захотел с ним поговорить! Интересно, о чём? В это время Василий, как бы угадав мысли Саввы, дожевал лимон и спросил:
— Ты, Савва, сейчас на каком курсе?
— На пятом.
— А-а-а…
— А что?
— Да хотел тебя агитировать к себе на работу, думал, ты уже на шестом. Ты же лечебник?
— Ага!
— Вот мне как раз десятка два лечебников нужно. Представляешь, больницу открываем, оборудование из Америки, Японии, Германии. А работать некому.
— Ты за этим и приехал?
— Да не совсем… — Василий подозвал официанта и обратился к нему. — Командир, дай нам целую бутылочку коньячку. Армянский есть? — тот утвердительно кивнул головой. — Вот его и подавай.
Официант ушёл в буфет за коньяком, а Василий посмотрел прямо в глаза Савве.
— Ты, Мартынов, Вику знаешь?
— Ну конечно!
— Так вот, она лярвой оказалась.
— Кем? — не понял Савва.
— Шлюхой, вот кем, — ответил зло Василий.
— Зачем ты так, Вась. Не стоит людей слушать. Они наговорят на кого хочешь. Мне лично Вика казалась очень приличной женщиной.
— Вот-вот. Казалась… Мне тоже.
Вася взял принесённую бутылку с коньяком и налил себе целый бокал.
— Давай и тебе добавлю.
Савва пододвинул свою рюмку.
— Вот теперь порядок. Ну ладно, как говорится, за свиданьице выпили, а теперь за нас с тобой. За тебя, Савва!
— За тебя, Василий!
Они снова чокнулись, и каждый выпил свой бокал до дна. Принесли солянку. Савва жадно накинулся на еду. Василий снова наполнил бокал.
— Ты будешь?
Савва замотал головой:
— Не-е-е. Пропущу. Есть хочется!..
— Ну давай, нажимай. А я выпью.
И Василий снова опрокинул в себя целый бокал.
— Так вот, хорошая девочка Вика давно наставляла мне рога. Пока я здесь жил, а она училась, то всё было ничего. Боялась, что могла из института вылететь, как пробка, если бы я очень захотел. Все же свои… Поэтому держалась как могла. А как только я уехал, пошла гулять, как с цепи сучка сорвалась…
— Вася, да что ты наговариваешь. На Вику это непохоже. Злые языки страшнее пистолета. Тебе, может, кто-то завидует. Мол, аспирантуру закончил, жена красавица, должность получил… Сам понимаешь, поводов для зависти набирается… Как тебе гадость не устроить?
Савва высказал свою точку зрения на полном серьёзе и продолжил:
— Иногда её встречаю в общаге. Всегда вежливо здоровается, улыбается. Не верю! — твёрдо рубанул Савва.
— И я не верил. А вот посмотри на это, — и Василий, с трудом сдерживая гнев, швырнул на стол конверт.
— Это что? — спросил удивлённо Савва.
— Ты смотри, смотри. Учись, чтобы не повторять самому ошибок.
Василий снова наполнил бокал и молча выпил. Савва открыл конверт, оттуда выпали несколько фотографий и письмо.
— Письмо можешь не читать, там всё то же, что и на фото.
Савва взял фотографии и обмер: Вика, раздетая, в разных позах, с разными мужчинами. Он даже сначала не поверил, она ли? Савве уже приходилось встречаться с порнографией, но, в основном, зарубежной. Однако, чтобы знакомая женщина и в таком виде… Для него это оказалось совершенным шоком. Он хлобыстнул свою рюмку коньяка и, ничем не закусывая, произнёс только:
— Да-а-а…
— Вот то-то и оно, что да-а-а.
— А мужиков-то ты этих знаешь?
— Да какая разница, знаю — не знаю… Одного знаю, мой бывший приятель… Сукин сын!
Василий снова потянулся к бутылке, разлил остаток по бокалам.
— Верно мне говорила моя покойница мать: предают только близкие, с друзьями нужно быть поосторожнее. Как в воду глядела. А я ему помогал, подлецу. Из института хотели выгнать — отстоял. За драку чуть не посадили — вытащил. Вот и награда. И чтобы мне досадить, взял, подлец, и фотки эти состряпал. Его рук дело, к гадалкам ходить не надо. Ну, Мартынов, давай. Будем!
Они подняли бокалы и молча выпили. Принесли второе, аппетитных, с корочкой цыплят-табака. У Саввы от выпитого коньяка аппетит разыгрался не на шутку. Он вонзил зубы в сочное мясо молодого цыплёнка, чуть пахнущее чесноком и кинзой, и с нескрываемым удовольствием стал есть.
— Ты чего модничаешь, Василий? Цыплята прелесть!
Но Василий взял цыпленка, откусил край крылышка, пожевал и снова поманил рукой официанта.
— Слушай, приятель, ещё граммов двести коньячку, потом, пожалуй, кофе по чашечке, мне двойной крепости и без сахара, и что-нибудь попить.
— Напиток или минералку? — осведомился официант.
— А давай и того и другого. Что из минералки?
— Могу предложить «Боржоми», совсем свежий завоз.
— Хорошо. А напиток какой?
— «Грушевый», очень вкусный.
— Давай грушевый, — согласился Василий и повернулся к Савве. — Так вот, Мартынов, и это ещё не всё. Мало того, что она, поганка, здесь меня опозорила, она ещё и в нашем городе дала гастроли.
— А как она туда попала? — удивился Савва. — К тебе, что ли, приехала?
— Да я бы её и на пушечный выстрел к себе не подпустил. Нет, не ко мне, а к Лёвке Ушакову. Помнишь такого?
— К Лёвке? — ещё больше удивился Савва. — Да как он там, в твоей Тынде, оказался?
— Мир тесен. Знаешь, Савва, это великая мудрость! Лучше не скажешь. Как-то еду в командировку, жду поезда на вокзале, захожу в буфет чайку глотнуть и, представь себе, Лёвкина пьяная рожа прямо на меня смотрит. Я хотел было уйти, думаю, обознался, а он ко мне наперерез кидается. «Василий, Василий, постой! Давай поговорим!» Я отвечаю, что нам не о чем разговаривать. А он: «Что, начальником заделался, так и зазнался?» Это меня и остановило. Говорю, ну, если есть что сказать — говори. А он мне бух! Твоя,
