История призрака

— Что произойдёт, если она получит Морти?

Мгновение Леа выглядела сбитой с толку.

— Она победит?

Я помахал рукой.

— Нет, нет. Как мне изгнать её из него?

Она немного прищурила глаза.

— Ты уже использовал единственный метод, который я знаю.

— То есть я должен разобраться с ней до того, как она получит Морти, — тихо произнёс я.

— Да, если хочешь его спасти.

— А из сути переговоров с Жутким Слугой следует, что я должен разрушить альянс Собирателя Трупов с Фоморами прежде, чем он наберёт силу.

— Выглядит достаточно разумным, — сказала Леа.

— Почему Фоморы? — спросил я, — В смысле, я едва их знаю. Почему все они сейчас находятся в Чикаго? Кто они?

— Когда-то они были врагами моего народа, как Зимних, так и Летних, — сказала она, подняв подбородок так, что её изумрудные глаза отдалились. — Мы изгнали их в море. Теперь они изгои из мифов и легенд, изгнанники богов и демоны в каждой стране, граничащей с морем. Побеждённые гиганты, павшие боги, тёмные отражения светлых существ. Это множество рас, объединившихся вместе под знаменем Фомора ради общего дела.

— Месть, — догадался я.

— Именно. Их главной целью был захват власти, который стал особенно привлекательным после падения Красной Коллегии. Я дала более чем щедрый ответ на твой вопрос.

— Дала. Я благодарен, крёстная.

Она улыбнулась мне.

— Такое очаровательное дитя. Был дан ответ на два вопроса. Какой третий?

Я думал недолго. Так или иначе, я сомневался что вопрос: «Скажи, кто убил меня?» даст какие-либо понятные результаты.

С другой стороны, какого чёрта? Никогда не узнаешь, если не попробуешь.

— Скажи, — спросил я, — кто убил меня?

Глава тридцать четвёртая

Леанансидхе смотрела на меня сверху вниз, и её миндалевидные зелёные глаза были отстранёнными, задумчивыми.

— О, дитя моё, — вздохнула она после паузы. — Ты задаёшь такие опасные вопросы.

Я склонил голову набок.

— Ты согласилась ответить.

— И я должна, — согласилась она. — Но я не должна.

Я нахмурился.

— Какая-то бессмыслица.

— Конечно, дитя. Ты не Сидхе. — Она скрестила ноги у щиколоток, хмурясь, и я заметил, как отчётливая искра раздражённого бунтарства зажглась в её глазах. — Я склоняюсь к тому, чтобы ответить тебе, и закончить эту шараду.

— ТЫ НЕ ДОЛЖНА.

Голос Вечного Безмолвия не был той же разрушающей ум артиллерией, обстреливающей его, как в первый раз, когда покрытая зеленоватой патиной статуя мысленно говорила со мной, возможно, это было защитной функцией моей лисьей норы. Его сила откинула длинные волосы Леа назад, и склонила её голову в сторону так резко, как будто она получила пощёчину. Тень упала на мою могилу, я поднял глаза и увидел смутное очертание статуи прямо над головой.

Средь бела дня.

Что означало... что означало, что независимо от того, чем оно было, это не было призраком, как я. Меня бы иссушило и разорвало в клочья, если бы я отважился высунуться из своей могилы. Затянувшийся рассвет хоть и не погубил бы меня, но это было бы больно, очень больно, искалечило и ослабило бы меня.

У Вечного Безмолвия, очевидно, не было никаких проблем с этим.

Леа повернула голову к статуе, её глаза и выражение лица источали холод.

— Я прекрасно осведомлена о сложившейся ситуации, — она сплюнула.

Потом она наклонила голову в сторону и сделала паузу, прислушиваясь к говорящему, которого я не мог слышать. Она вздохнула.

— Не бойся, Древний. У меня нет намерений уничтожить любого из вас.

Что? Что!?! Любой из кого?

Это был один из тех вопросов, ответ на которые, как я чертовски хорошо знал, мне никто не даст.

Ерунда.

Ясно, что я должен был сторговаться на семь вопросов.

— Дитя, — сказала Леа, — я дам тебе правильный ответ. Но это не тот ответ, который ты хочешь услышать.

— Три правильных ответа, — выпалил я в ответ. — Сделка была заключена добровольно.

Леа слегка вздохнула и сделала очень сдержанный и изящный жест, которому почему-то удалось передать то же самое значение, как будто она всплеснула руками.

— Ты никогда не прекратишь напирать на меня?

— Никогда-никогда, — сказал я.

— Невозможное дитя. Ну, ладно. Если это заполнит тот бездонный колодец, который ты называешь любопытством...

Она покачала головой, снова взглянула на Вечное Безмолвие, и сказала:

— Первая истина — ты знаком со своим убийцей.

Интересно. Единственное по-настоящему хорошее, что есть в Сидхе, и в Зимних, и в Летних — это то, что они не могут лгать преднамеренно. Они правда не могут. Это не значит, что они не могут врать вообще, ведь они, в конце концов, мастера обмана. Но у них не получится соврать, используя слова, не соответствующие действительности.

Значит, предположив, что информация Леа надёжна, я только что сократил список возможных подозреваемых на шесть биллионов — а информация у Леа всегда была надёжна.

Леа кивнула мне, настолько едва заметно, что я почти подумал, что это моё воображение.

— Вторая истина — твоё убийство всего лишь одно из тысяч на счету этого убийцы.

Я принял это к сведению, пытаясь рассмотреть со всех сторон. Я знал некоторых людей и существ, которые были хладнокровными убийцами, но мало кто из них убил более тысячи смертных. Известные снайперы в мировых войнах имели на своем счету несколько сотен убийств. Серийные убийцы работают десятилетиями и не добились ничего лучшего. Но сверхъестественные хищники, особенно долгоживущие, могут достигнуть такого счёта за пару веков.

О, я приложил все усилия, чтобы исключить практически каждого из них, кого я фактически знал. Список подозреваемых быстро сокращался.

— Последний факт, — сказала Леа.

Она вдруг стала очень уставшей.

— Твой убийца действовал от имени другого существа, более могущественного и опасного, чем он.

Он. Мужчина. Список сократился наполовину, более-менее.

Так...