– Не отдают?
– Нет.
– Откуда она вылетела?
– Из привода коробки. Вот отсюда. – Шуруп показал на отвинченный рычаг переключения передач. – Скоро стемнеет, а без нее не собрать.
Гид вздохнул и подключился к поискам. Но разыскать на земле улетевшую неизвестно куда скобку размером с монету оказалось непросто.
– Ты давно ищешь? – спросил Гид.
– Давно. Наверное, час уже.
– А она не могла улететь дальше?
– Да она, считай, просто выпала. Должна где-то рядом с машиной лежать. Бред какой-то.
Гид еще раз посмотрел вокруг.
– Знаешь, у меня в детстве был такой способ: если я не мог найти что-то очень нужное, я заменял эту вещь какой-нибудь другой, после чего сразу находил то, что искал.
– Да чем ее заменишь, она должна в пазах сидеть.
– Куском проволоки, например, – предложил Гид.
– Ты серьезно или прикалываешься? – Шуруп пристально посмотрел на Гида.
– А считай как хочешь. Мне тогда лет восемь было.
Шуруп приподнял сиденье Чебуратора, достал из ящика моток стальной проволоки, скептически посмотрел на него, откусил пассатижами небольшой кусок, свернул кольцом и вставил вместо настоящей скобки.
– И что теперь?
– Не помню, – сказал Гид и почесал в затылке.
– Издеваешься? – спросил Шуруп.
– Я думаю, надо собрать все до конца.
– Эта фигня улетит при первом движении, – мрачно произнес Шуруп.
– А вдруг она улетит туда же? – произнес Гид.
– Это мысль!
Шуруп наклонился, уже начал ставить кожух на место…
– Тишкина жизнь! – неожиданно воскликнул он и протянул кожух Гиду. – Посмотри!
На покрытой слоем черного старого масла внутренней поверхности кожуха едва выделялась прилипшая скобка. Лицо Шурупа светилось от радости, но потом он нахмурился.
– Ты что, видел ее?
– Вот и помогай после этого людям! – ответил Гид.
– Но ведь так не бывает!
– Поэтому не рассказывай никому. Все равно не поверят.
Стив привел себя в порядок, надел любимую рубашку и отправился на перевязку. Забава сидела за столом и, встретив Лорда приветливой улыбкой, ненадолго вышла. Вернулась она, вытирая руки полотенцем, одетая в белоснежный халат медсестры и колпак, который можно было принять за поварской, если бы не большой красный плюс на лбу. На шее у нее покачивался фонендоскоп.
Разрезав потемневшие бинты, она убедилась, что воспаления нет и царапина зарубцевалась, но, объявив Стиву, что лечение протекает успешно, достала несколько упаковок бинта и заново замотала кисть, связав пальцы вместе. Лорд пробовал было возражать, но Забава строго спросила, кто здесь врач, и добавила, что несет ответственность за его здоровье перед Гидом и Гиппократом.
Закончив перевязку, она попросила Стива раздеться. Он попросил уточнить, что именно из одежды нужно снять и зачем. Забава вспыхнула, выразительно показала на фонендоскоп и заявила, что, естественно, имела в виду только рубашку и что Лорду должно быть стыдно вести себя так бесстыдно. Стив смутился и начал расстегивать пуговицы, но выяснилось, что пальцы его правой руки плотно забинтованы, а одной левой сделать это у него не получается.
Забава, посмотрев, как он мучается, предложила свою помощь. Аккуратно и медленно расстегивая рубашку Лорда, она привела его в некоторое замешательство. Закончив с пуговицами, Забава попыталась вытянуть рубашку из джинсов, но, как Стив ни втягивал живот, это ей не удавалось. Забава попросила Лорда встать, а потом начала расстегивать его ремень. Стив осторожно отвел ее руки, повернулся и молча вышел из дома.
Спустившись с крыльца, он со всей силы поддал лежащую на дорожке сосновую шишку. Он ругал себя за нерешительность, за эту проклятую воспитанность. Джентльмен не может вести себя с девушкой как вернувшийся из дальнего плаванья матрос. К тому же завтра он должен лететь. Бред. Все – бред! Почему он должен лететь, если он никуда лететь не хочет? И если нельзя как матрос, то почему он не может вести себя как вернувшийся из дальнего плаванья джентльмен?
Он пытался понять, что вообще с ним происходит. Если он просто никогда не встречал такой красивой девушки, то почему он так боится сделать ей больно? А если она так ему нравится, то почему он не хочет добиваться ее, ведь она давала ему понять, что совсем не против близких отношений? И почему он уверен, что она далеко не так доступна, как хочет казаться?
Забава сидела, комкая руками бинты и кусая губы.
Почему он ушел? Ведь она видела его глаза. Видела в них это подчиняющее все остальные чувства желание.
Она ожидала, что он перейдет к активным действиям. Она была уверена, что ей будет нетрудно его остановить. Она предвкушала долгую интересную игру с сильным необычным противником. Игру, в которой проиграть значило – победить.
Главное – чтобы он вдруг не поглупел, как это нередко происходит с влюбившимися мужчинами. Чтобы не начал вздыхать и страдать, словно персонаж второсортного любовного романа. Чтобы раньше времени не признал своего поражения и не сдался. Ведь она пленных не берет.
Но он даже не обернулся на пороге. А завтра уедет. Не проиграв и не победив. А просто отказавшись играть. И это даже не разгром, это гораздо хуже.
Когда Гид подошел к терему, уже стемнело. У ворот стояла незнакомая желтая Вольво. В доме горел свет. Он взбежал на крыльцо, стащил грязные ботинки и распахнул дверь. На диване в гостиной, свернувшись калачиком, кто-то спал. В знакомом белом свитере. Гид, стараясь не шуметь, прошел в гостиную. Это была Женя. Он нашел шерстяной плед и осторожно накрыл ее. Женя зашевелилась, но не проснулась. Гид выключил свет и сел на пол рядом с диваном.
Глаза постепенно привыкали к темноте. Занавесок в гостиной не было, и мягкий сумрачный свет белых ночей проникал в комнату, пряча цвета и размывая контуры. Гид окинул взглядом гостиную. За то время, что он прожил здесь, он успел привыкнуть к своему терему и к предметам, наполнявшим его. Но в тот момент все вокруг выглядело не так, как обычно. Казалось, что он смотрит старый черно-белый фильм.
Женя положила руку поверх пледа. В тишине было отчетливо слышно ее спокойное дыхание.
Она открыла глаза.
– Ты, – чуть слышно произнесла Женя.
Это слово прозвучало не как вопрос и не как приветствие. Прозвучало как-то очень просто и очень емко.
Она приподнялась, опираясь одной рукой. Гид пересел с пола на диван и обнял ее за плечи.
– Ты, – тихо сказал Гид.
Женя уткнулась лицом ему в грудь.
– Я так боялась, что ты не один, что у тебя кто-то есть. Я как девчонка… Ты ждал меня? Если нет – я уеду. Я не останусь, если я не нужна тебе. Почему ты опять молчишь? Почему ты всегда молчишь? Ты же все знаешь. Все ответы. Мне уехать? Ты меня…
Ее плечи затряслись. Пряча лицо в ее волосах, Гид хотел что-то сказать, но в горле стоял комок.
