Кукуруза поднял лицо и внимательно посмотрел в глаза майору. Во взгляде полковника сверкнули искорки бешенства.
– Я эту команду пять лет собирал, – его голос стал хриплым, – ты пришел последним и смеешь утверждать, что я крота пригрел?
– Я просто делаю выводы.
– Ты свои просто выводы… Все, свободен.
Майор щелкнул каблуками и вышел. Когда дверь закрылась, он услышал за спиной грохот. Видимо, дубовый стол принял удар на себя.
К себе майор не пошел. Мысль о том, что кто-то в отделе мог крысятничать, не давала покоя, и он направился в парк побродить и пошевелить мозгами.
По всему выходило, что действовать надо в одиночку, в крайнем случае – подключать бойцов в самый последний момент. Телефоны беглецов молчали, наружка зря тратила время. Но интуиция подсказывала, что его подопечный будет защищаться, а значит, он где-то здесь, в ближайших лесах.
Загулов позвонил Марине и попросил встретиться с ним в парке..
– Не нравится мне твой голос, – сказала Марина, устроившись рядом с ним на скамейке. – Похоже, от начальства влетело. Попал под раздачу или дров наломал?
– Не надо меня жалеть. Лучше скажи, как найти того, кого не найти.
– Думаю, надо искать, пока не найдешь.
– Отличная мысль.
– Ты хоть расскажи, что о нем известно.
– Хорошо, слушай. По образованию – математик, по профессии – программист. Несколько лет назад уволился из престижной фирмы, плюнул на карьеру, на высокую зарплату и занялся джип-турами. С одной стороны – свой бизнес, но доходность – кот наплакал. В тридцать лет занялся спортом – гонками по бездорожью, и довольно успешно. В армии не служил, лейтенант запаса, ракетчик. Среди друзей – сплошь штатские. При этом в доме и в лесу обнаружены профессиональные регистраторы. За две минуты до нашего визита он со своей подругой спокойно уезжает через заранее подпиленный забор. Шлет своему штурману сообщение о встрече, на которую оба не приезжают. Телефоны всех троих больше не включаются. Дома никто из них не появляется. Друзья, родственники ничего не знают. Машины тоже не найти. Все.
– Лег на дно. Рванул в другой город к дальнему родственнику, к случайному знакомому, на какую- нибудь турбазу без регистрации. Ты же сам все варианты знаешь.
– Да. По-твоему, он сможет полгода сидеть у родственника в погребе?
– Вряд ли.
– По-моему, тоже. Он будет выяснять источник угрозы и защищаться. А для этого нужна связь. Какие могут быть варианты?
– Самое простое – чужой мобильный. Только после этого надо сматываться, потому что никогда не знаешь, засекли тебя или нет. Стационарный телефон – то же самое. Лучше всего – спутниковый.
– Но мы же не можем все спутниковые телефоны прослушивать.
– Нет, но во-первых, можно его вычислить по статистике. Скачок активности после бегства. Но гарантии нет, у спутниковых телефонов часто бывает рваная статистика. Таких номеров может быть сотня.
– А во-вторых?
– Во-вторых – не тот случай.
– Что значит «не тот случай»?
– Есть такая кагэбэшная программа… Называется «Тензор». Знаешь, спроси лучше у Штейна, он в этом – профи, должен знать. Только не по телефону.
– Понятно. А со статистикой поможешь?
– Это без проблем, – ответила Марина.
Загулов направился в управление. Штейн был еще на работе. Плохо побритый, в заляпанных чем-то джинсах, он никак не походит на штатного сотрудника Министерства внутренних дел. Скорее – на легализовавшегося хакера, что, впрочем, было недалеко от истины.
– Не знаю, имеешь ли ты право об этом знать, скорее всего – да. Но я точно не имею права тебе об этом рассказывать, – ответил Штейн и жестом показал на окно.
– Жаль, ну ладно, забудь, – сказал Загулов, вышел в коридор и направился к лифту. Оказавшись на улице, он разыскал на стоянке машину Штейна. Через пять минут подошел и хозяин.
– Я тебе расскажу только то, что ты можешь и сам найти в Интернете. Правда, придется хорошо пошарить. Тензор – программа анализа и идентификации голоса. Создана в Гос-Безе лет пять назад. Основная цель – борьба с терроризмом, но используется и в других случаях.
– А можешь поподробней?
– Физический анализ голоса – определение возраста и пола. Эмоциональный анализ – эмоциональное состояние говорящего.
– Зачем?
– В этих программах сложные алгоритмы, но работают они быстро. На основании полученных данных определяется уровень приоритета для лексического анализа.
– Лексического? – переспросил майор.
– Да. Это – поиск слов типа «бомба», «детонатор» и им подобных, со всеми жаргонными вариантами и заменителями на всех языках мира.
– Так уж и на всех? – усомнился Загулов.
– Ну, почти на всех. Собственно, на само слово «бомба» можно и не реагировать, террористы его не произносят. Вообще в разговорах слова применяются во всех смыслах, кроме основного. Вот тут объем работы колоссальный. Поэтому устанавливаются приоритеты, кого анализировать на текст, кого нет, а кого анализировать тщательно. Молодой мужчина – один приоритет, ребенок – другой. Так же и по настроению: беспечный или тревожный, если страх, то – особое внимание.
– Понятно.
– И еще одно – идентификация голоса, – продолжал Штейн.
– Вот это – то, что мне нужно!
– Да, только таких желающих пруд пруди, а компьютер размером со спортзал не справляется. Сразу скажу, у меня друзей много, но тут я – пас. Проси шефа. Правда, я думаю, что и ему туда не пробиться.
Онлайн
Узкая серая лента шоссе медленно ползла навстречу в лобовом стекле. Вторая такая же лента, снятая камерой заднего вида, уползала вдаль в широком мониторе, занимающем почти всю переднюю панель. В верхней части экрана, прямо перед водителем светились цифры минимальной и максимальной разрешенной скорости, а также знаки действующих на этом участке шоссе ограничений. Под запрет, как обычно, попали обгон, остановка и автопилот. Не разрешалось также говорить по телефону, смотреть телевизор, есть, спать, курить и пить спиртное. Последние два запрета были совершенно бессмысленны, а у старшего поколения вызывали ностальгию по временам, когда алкоголь и табак еще можно было легально купить чуть ли не на каждом углу.
Впереди устало тащился тяжелый допотопный грузовик. Обогнать его было несложно, но такой маневр тут же был бы зафиксирован полицейским спутником и минут через десять обернулся бы перекрытым шоссе, арестом и в лучшем случае крупным штрафом, а то и тюрьмой на пару месяцев. И конечно, изъятием машины как орудия преступления.
Левой рукой Гид чуть придерживал приятный на ощупь рогатый штурвал с трехлучевой звездой посередине. Монотонное движение, почти без поворотов, не требовало участия водителя. Круиз-контроль поддерживал оптимальную дистанцию и вел машину точно посередине своего ряда. В какой-то момент глаза Гида сами закрылись, но тут же острое чувство опасности заставило его очнуться. Потеря внимания не осталась незамеченной бортовым компьютером, и кресло прошила сильная вибрация. Чтобы прогнать
