безупречно. С этого момента ни намека на скандал. Недалеко то время, когда весь свет начнет живо интересоваться подробностями о новой невероятной графине Малзард. Ее жизнь и без того станет нелегкой.
Глава 11
— Пора идти.
Пруденс взглянула на Кейта Бергойна, который снова ворвался в ее жизнь, чтобы спасти, но учинил хаос и катастрофу. Толлбридж ушел. Они остались вдвоем.
Кейт мягко поднял ее с кресла, хмуро разглядывая синяк на щеке.
— В один прекрасный день он за это заплатит.
Забота снова пробудила жизнь в Пруденс. Кейт необузданный, безрассудный, неистовый, но он заботится о ней.
— Обними меня, — попросила она.
Кейт заключил ее в кольцо сильных теплых рук, как уже сделал это однажды, когда ее беда была куда меньшей. Пруденс никогда этого не забывала. Прижавшись к нему, она понемногу успокаивалась, вдыхая запахи его одежды. Они были не из тех, что обычно очаровывают женщин, — пахло старой шерстью и кожей, табаком и приключениями, но это были те самые запахи, что хранились в ее памяти с их прошлой встречи.
Запахи из дома во «Дворе белой розы».
Из разговора с примесью бренди, разговора людей, у которых нет ничего общего, но которые так хорошо понимают друг друга. Кейт был единственным человеком, с которым она чувствовала такую связь. Связь, позволившую ей попросить о поцелуе. Который привел к нежным незабываемым объятиям.
Как эти. Но эти последовали за катастрофой.
Пруденс заставила себя немного отстраниться и посмотрела на него:
— Что теперь будет?
— Я отвезу тебя в дом Толлбриджа.
Откуда она и приехала сюда, как заключенная, которую привезли к виселице.
— Там на всех окнах нижнего этажа решетки.
— Тогда ты будешь в безопасности. Идем.
Кейт неправильно истолковал ее слова. Прошлой бессонной ночью Пруденс собиралась сбежать, но не видела способа выскользнуть через окна на верхних этажах, а нижние были схвачены узорными, но очень крепкими решетками. Ее предупредили о том, что парадная и задняя двери снабжены специальной сигнализацией, дабы разбудить весь дом, если ночью их кто-то откроет изнутри или снаружи. Так что намеренно или нет, но Пруденс оказалась заперта не хуже любого узника в тюремной камере.
Теперь она вернется туда, все еще не зная своей судьбы. Конечно, разговор шел о браке, но это просто хитрость. Кейт Бергойн не хочет жениться на ней, и она не хочет выходить за него.
Правда.
Он незнакомец, и к тому же безрассудный и безответственный.
Но что ее ждет? Дрейдейл ее погубил, а Эрон, что называется, умоет руки…
Кейт Бергойн вывел ее из ризницы через боковую дверь, и они вышли в проулок. Свежий воздух, вид травы и деревьев вернули Пруденс к реальности.
Поблизости кучками стояли люди, жадные до продолжения драмы.
— Улыбайся! — велел Кейт.
Пруденс старалась изо всех сил.
Подкатила карета Толлбриджа, с которой уже сняли свадебные украшения. Распахнув дверцу, Кейт помог Пруденс сесть. Толлбридж был уже внутри, деликатно заняв заднее сиденье. Когда карета свернула на улицу, зеваки подались вперед, всматриваясь в нее, как птицы, выискивающие червяка.
— Опустить шторки? — спросил Кейт Бергойн.
— Нет. Тогда вообразят, будто мы виноваты или стыдимся.
— Браво! — Кейт поцеловал ей руку.
Толлбридж наблюдал за ними, как всегда, орлиным взором. Наверное, важно, что он верит в их романтическую историю. Пруденс старалась играть свою роль, но отстраненно, словно это произошло не с ней и не здесь. Она смотрела на свою руку, которую держал Кейт. Манжета его рубашки была забрызгана кровью.
Несмотря на ярость и пьянство при их первой встрече, она лелеяла память о Кейте Бергойне, но он мог не хранить о ней таких романтических воспоминаний. Как поверят в ее целомудренность, если внезапно объявившийся возлюбленный забракует ее?
Никто в Дарлингтоне ее не примет, сплетни разойдутся по всей округе. Если Эрон позволит ей остаться в своем доме, она окажется в положении опозоренной бедной родственницы, которую в любой момент могут выставить вон.
Похоже, открыть школу в Нордаллертоне — это ее единственная надежда.
Пруденс чуть шевельнула рукой и задела спрятанный под юбками нож, заткнутый за подвязку, тот самый нож, которым она когда-то грозила Кейту. Она специально сделала ножны, чтобы взять нож с собой на свадьбу.
Этот поступок был скорее символическим, но свидетельствовал о ее крайнем отчаянии. Она страшилась первой брачной ночи, а интуиция подсказывала, что в таком супружестве надо опасаться и дня. Пруденс выведала, что могла, о второй жене Дрейдейла, слабой и болезненной женщине. Оказалось, что до брака с ним она не была слабой и болезненной.
И Пруденс решила, что если жизнь ее станет совсем невыносимой, она покончит с собой.
Возможно, теперь это выход.
— Приехали, дорогая.
Карета остановилась у дома Толлбриджа, красивого трехэтажного здания.
Толлбридж выбрался первым и направился в дом.
Кейт вышел следом и повернулся помочь Пруденс.
Она поставила ногу на подножку и увидела, что и здесь зеваки смотрят и перешептываются. Люди просто гуляют, или известие об ужасной истории уже разошлось по городу?
Пруденс вложила руку в раскрытую ладонь Кейта.
Он поцеловал ее пальцы и с улыбкой посмотрел ей в глаза.
Влюбленные, чья история достойна песен трубадуров, воссоединившиеся вопреки всем препонам. Сейчас это послужит щитом. Пруденс улыбнулась Кейту широко, как могла, а потом поспешила в дом и выдохнула только тогда, когда за ней закрылась дверь.
Миссис Поллок тут же обняла ее.
— Бедненькая моя! Какой ужас!
— Теперь вы можете отправиться в Дарем, Бергойн. Я могу дать вам лошадь.
— В Дарем? — высвободившись, спросила Пруденс.
Он так скоро ее покидает?
— К епископу, за лицензией, — сказал Кейт.
— Лицензия? — Пруденс перевалила взгляд с Кейта на Толлбриджа. — Но мы не можем пожениться.
— Наоборот, — сказал Толлбридж, — вы должны.
— Не могу дождаться, когда ты окажешься под моей защитой, — добавил Кейт.
— Но…
Он снова поцеловал ей руку.
— Доверься мне. Все будет хорошо. — Кейт повернулся к Толлбриджу: — Спасибо, сэр, но у меня есть собственная лошадь. Она в конюшне «Талбот».
Где должен был состояться свадебный обед. Что с ним будет? У Шекспира есть что-то похожее. Хотя у
