Кейт смотрел на нее с непроницаемым лицом. Пруденс не совсем солгала, она не договорила.
— Что случилось с вашим отцом, леди Малзард? — спросил ее Гуд.
— Он умер вскоре после сэра Джошуа.
— Как печально! Он ведь был довольно молод. А ваша матушка? Очаровательная леди.
— Она умерла совсем недавно.
— Какая жалость! Но они были бы счастливы видеть, что вы хорошо устроились в мире.
— Поразительно, — наконец, обрела голос вдова. — Библиотекарь?!
— Ученый, мэм, — довольно холодно ответил Гуд. — Как и я.
Пруденс поднялась.
— Чай, леди?
Дамы встали, но Артемис сказала:
— Извините меня, сестра. — И повернулась к вдове: — Вас порадует это письмо.
Она протянула сложенный листок и вышла.
Кузины вдовы неуверенно переглядывались.
— Наверное, мы сегодня выпьем чаю в своих комнатах, дорогая леди Малзард, — сказала мисс Кейтсби.
Пруденс надеялась, что и вдова вернется в свою нору, хотя бы прочитать письмо. Но она сказала:
— Конечно, чай, — и направилась к двери.
Пруденс заколебалась, задаваясь вопросом, посмеет ли заговорить с Кейтом здесь и сейчас. Нет, и для этого много причин.
Она пошла наверх следом за вдовствующей леди Малзард, которая умела казаться выше, чем была на самом деле.
Наконец она дождалась встречи со свекровью. Выйдет ли она живой?
Глава 30
В гостиной не осталось сомнений в том, кто здесь командует. Вдова приказала подать чай и села первой. Пруденс едва не осталась стоять, как ребенок, которого вызвали, чтобы отчитать, но села, стараясь взять себя в руки.
— Я была потрясена женитьбой Кейтсби, — сказала вдова, — но думала, что это просто романтическая глупость.
— Роман, достойный песен трубадуров, — сухо ответила Пруденс.
— Не важно. Я прочитаю это письмо.
Пруденс наблюдала за вдовой, как могла наблюдать за дроздом, который бьет улитку о камень, пока раковина не треснет и ее можно будет оттуда вытащить. Наблюдала, чувствуя себя улиткой.
Глаза вдовы округлились, она быстрее завертела головой, читая строчки. И взглянула на Пруденс, когда принесли чай. Пруденс вдруг одолел приступ смеха. Она занялась чаем и услышала, как лакей закрыл дверь, потом подняла глаза и увидела, что вдова внимательно разглядывает ее.
— Вы носите ребенка другого мужчины?
Ах, она совсем забыла, что эта подробность будет в письме.
— Нет, мэм. Добавить вам молоко в чай?
— Да. Вы говорите правду?
— Фактически я еще девственница.
— Этот парень ничего не может сделать как следует, — уставилась на нее вдова.
— Вы имеете в виду Кейта, мэм?
Для того чтобы изобразить потрясение, не понадобилось прикладывать усилий.
— Он проваливал все, за что брался, и этот брак стал кульминацией.
Пруденс задумалась на миг, но только на миг.
— Вы ошибаетесь, мэм, и думаю, любой матери стыдно так говорить о своем сыне или дочери.
— Подождите, пока у вас появятся свои дети! Хотя это вряд ли, судя по вашим словам. Налейте мне чаю.
Пруденс рассмеялась, но рука у нее дрожала, когда она наливала чай.
— У вас месячные? — спросила вдова. — Вы не слишком хорошо рассчитали день свадьбы?
Неужели нужно обсуждать и такие подробности?
— Нет, мэм. — Ей нужно защитить Кейта и придумать объяснение. — Из-за обвинений Генри Дрейдейла, которые скоро станут всюду известны, мы с Кейтом решили пока отложить физическое осуществление брачных отношений. Таким образом, ребенок родится позже чем через девять месяцев после свадьбы, и никакая тень его не коснется.
— Оказывается, у него больше здравого смысла, чем я думала, — хмыкнула вдова.
— Тогда, мэм, вы плохо его знаете.
— Дерзкая выскочка! — прищурилась вдова.
— Я графиня Малзард и ваша невестка. Мы можем ладить или нет, мэм, но связаны друг с другом на долгие годы.
Вдова отвела взгляд.
— Почему судьба так жестока?
Пруденс едва не сказала что-то резкое, но увидела, как у пожилой дамы дрогнули губы, и вовремя вспомнила, что свекровь недавно потеряла сына.
— Я вам очень сочувствую, мэм, искренне сочувствую. Ужасно терять детей, даже когда они взрослые. Ни я, ни Кейт не хотим причинить вам боли. Позвольте ему быть хорошим сыном.
Вдова по-прежнему смотрела в сторону.
— Все было просто замечательно. Мы были так счастливы.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Себастьян был прекрасным сыном и достойным графом.
— Кейт именно так и говорил.
— Да? — повернулась к ней вдова.
— Да. Он очень уважал своего брата. Считал его нежным сыном, преданным мужем и любящим, но строгим отцом.
Вдова вытащила платок и вытерла нос.
— Я всегда считала, что Кейтсби обижен на него. И мой муж тоже так думал. Вот почему он настоял, чтобы Кейтсби отправился в армию. Муж считал, что он слишком хочет Кейнингз. Первоначально планировалась Ост-Индская компания, но Кейтсби устроил нелепую шумиху из-за обращения с индийцами, на этом все и кончилось. Он быстро наделал долгов и ударился в весёлую жизнь. Грозила разразиться война, и мы надеялись отправить его за границу.
Пруденс напомнила себе, что упреками ничего не добьешься, и все-таки сказала:
— Он был хорошим офицером.
— Если безрассудные подвиги можно считать достоинством. В конце концов, его выставили из армии, и ему повезло, что дело не обернулось хуже. Поэтому он вернулся сюда и снова учинил неприятности.
— Возможно, он просто приехал навестить родных.
— Тогда почему мы его совершенно не интересовали? Когда умер новорожденный мальчик, мы от Кейтсби никакой весточки не подучили. Даже банального соболезнования.
— Я уверена, что он не получил письма.
— Удобное объяснение. В лучшем случае его это не волновало. В худшем — он отпраздновал это событие.
— Мэм, я знаю, что это неправда. — Пруденс подалась вперед. — Артемис, похоже, верит в худшее. Вы можете донести до нее правду?
— Я не знаю правду!
