Черный креп был отделан черным кружевом и вышивкой, без всякого блеска. Поблескивали только вставки из черной камки на корсаже. Длинные рукава были отделаны черными оборками.
Это по-прежнему придаст ее лицу землистый цвет, но она будет выглядеть как графиня.
— Моя шляпка из Сторборо прекрасно подойдет к этому туалету. Я не подведу тебя завтра в церкви.
— Давай посмотрим, что там еще.
Кейт явно хотел, чтобы она что-то нашла, от этого Пруденс чувствовала себя как ребенок в Рождество. Она вытащила еще несколько предметов одежды и отложила их, едва взглянув. Это не сюрприз Кейта.
Она нашла шкатулку для рукоделия, прелестно украшенную вышивкой. Нет, и это не его подарок.
Чайница была уже полна и, как все остальное, не казалась подозрительно новой.
— Я рада это получить, — сказала Пруденс, но было ясно, что это обычные вещи.
В трех больших свертках были фарфоровый таз и кувшин, украшенные весенними цветами, и даже ночная ваза в тон.
Пруденс закусила губу.
— Таким прелестным вещицам любая леди обрадуется.
— Скорее всего, — согласился Кейт. — Перри, должно быть, сам им ужасно рад.
В очередной коробке обнаружились разнообразные веера, а в длинном свертке зонт.
Потом Пруденс вытащила обтянутую кожей шкатулку длиной чуть больше ее кисти. Драгоценности? Она была немного разочарована, что Кейт доверил такую покупку другу.
Однако, открыв шкатулку, обнаружила нож. Нет, скорее всего, это итальянский кинжал, о котором в свое время говорил Кейт. Лезвие было простое и узкое, а серебряная рукоятка чудесно украшена жемчужинами. Кинжал казался слишком красивым, чтобы быть практичным.
— Он все-таки нашел. Я прощаю ему остальное.
— Спасибо тебе, — улыбнулась Пруденс. — Кинжал прелестный, но надеюсь, что он не понадобится.
— Я тоже надеюсь, но как знать.
— Рукоятка слишком вычурная.
— Это корсажный кинжал.
Пруденс недоуменно посмотрела на него; Кейт сунул палец в ее корсаж и подтянул ближе.
— Кейт?
Его палец двигался, вызывая тревожные ощущения. Особенно после того как Пруденс сказала вдове, что они не…
— В корсаже есть планшетка, — пояснил Кейт. — Кинжал там поместится, видна будет только рукоятка.
Вынув из шкатулки кинжал, Кейт вложил его вместе с ножнами в специальный карманчик корсажа. У Пруденс голова шла кругом и подгибались ноги.
Потом Кейт подвел ее к зеркалу.
— Смотри.
Теперь виднелась только красивая рукоятка, смотревшаяся как брошь.
— Вытащи его. Только осторожно. Ножны шершавые, так что они должны остаться внутри.
Пруденс взялась за рукоятку и потянула, глядя в зеркало и чувствуя, что Кейт стоит сзади.
— Его неудобно держать.
— Он не предназначен для постоянного использования. Но пронзит демона, если нужно.
— Я искренне надеюсь, что он никогда не понадобится, — сказала она, повернувшись к Кейту. — А как твоя охота на демона?
— Через пару дней я буду знать все о явных делах Дрейдейла и его уязвимых местах. Мои люди откроют остальное. Которое наверняка есть.
— Толлбридж, вероятно, знает многое.
— Не хочу подключать его раньше времени.
Пруденс положила кинжал и пыталась вытащить из корсажа ножны.
— Позволь мне.
Она подчинилась, и ей это весьма понравилось.
Кейт вытащил ножны, которые действительно цеплялись за ткань внутреннего кармашка в корсаже, потом пощекотал ими шею Пруденс, обвел вокруг губ.
— Думаю, поцеловаться нам можно.
Они так и сделали, разжигая жажду, которую Пруденс пока не могла утолить.
— Когда? — спросила она.
— По крайней мере, через несколько недель.
Пруденс вздохнула:
— Во всяком случае, ты увидел, что Артемис не образец совершенства.
— Ты столкнулась с ее враждебностью? Следовало сказать мне.
— Тебе было бы трудно в это поверить. Думаю, она обезумела от горя. Не только из-за потери мужа, но и из-за умершего сына. Она винит тебя в первом и считает бессердечным из-за второго.
— Я ничего не слышал о младенце, — покачал головой Кейт. — В военное время письма теряются. Что касается первого, то какая связь? Роу умер через несколько недель после моего отъезда отсюда.
— Возможно, головная боль началась тогда.
— Роу не пришел в бешенство от гнева. Я злился куда более открыто. Я никогда не знал, как мало он думает обо мне. И никогда не сознавал, как мало думаю о нем. Роу прекрасно исполнял свой долг, но в его душе не было и крохи новаторства и приключений.
Пруденс взяла руки Кейта в свои.
— Не возвращайся к этому. Ты будешь жалеть. Как, вероятно, жалел и он, открыв этот ящик Пандоры. Его приступ и смерть тому доказательство.
Пруденс поцеловала Кейта, а он обнял ее. Они дарили друг другу успокоение, нужное им обоим больше всего другого.
Глава 31
Пруденс была уже не так несчастна в своей одинокой постели, поскольку теперь знала причину, но лежала без сна, жалея, что они пока не могут соединиться. Тоскуя об отложенной близости, она меньше тревожилась о завтрашнем дне и церковной службе.
Хвала Перри, у нее теперь есть прекрасное платье, но это будет ее первая встреча с соседями. Возможно, семьи Невидимки, Вертушки и Нескладехи будут там, злясь на нее.
Могут быть и другие конфронтации. Артемис, похоже, живет уединенно, но пишет письма, так что может влить яд людям в уши.
Пруденс не распорядилась относительно замены тонких подушек, а матрас действительно оказался слишком твердым. Постель Кейта, на ее вкус, была совершенна. Во всех смыслах. Пруденс беспокойно металась в кровати, мысли путались, пока она, наконец, не забылась сном.
Карен, нервничая, разбудила ее.
— Простите, миледи, но если вы хотите пойти в церковь, то лучше подняться.
Проспать было бы удобно, но долг призывает ее.
Новость, что граф желает позавтракать с ней, сделала утро приятнее. Пруденс надела только корсет и нижние юбки и накинула поверх халат. Улыбка Кейта была столь же радостной, как и ее собственная.
Пруденс заставила его рассказать за завтраком обо всех местных благородных семействах. Прежние претендентки на титул графини жили довольно далеко, чтобы присутствовать в церкви Святого Уилфреда, так что она будет избавлена от их пересудов.
После завтрака они расстались, чтобы переодеться. И когда Кейт вернулся в строгом черном костюме, Пруденс была особенно благодарна Перри за свой элегантный траурный наряд. Кейт вручил ей очередное
