педагогическом институте все же лучше, чем топтать зону. А я занимался этим восемнадцать лет с небольшими перерывами. По глупости, конечно, но... Чего теперь об этом говорить? Сделанного не воротишь... - Он налил себе рюмочку, выпил, аппетитно крякнул. Затем подцепил на вилку маринованный гриб и с хрустом его разжевал. - Так как же нам поступить с камнем-то?
Саша понял, что настал черед главных аргументов. Он должен был сказать решающее слово.
- Вот что, братья! - обратился он к гостям. - Хотите вы этого или не хотите, а вернуть метеорит камчадалам придется. Я только что вернулся из Ильпырского. Летал туда на Праздник лета, который раньше назывался праздником Сэрту. Встречался с Иваном Пиновичем Рультетегиным, потомком первого Хранителя. Любопытнейший человек!
При упоминании имени Рультетегина Кондрашов побледнел. Было видно, что и Князю стало не по себе.
- Я вам кое-что покажу, - сказал Белов, поднялся из-за стола и подошел к большому массивному сейфу, стоявшему в углу.
Сейф притащил Витек; в его понимании офис без сейфа таковым не являлся. Но сейчас этот железный ящик стоял пустой, поскольку прятать там было нечего. Белов с самого начала строил предвыборную политику на принципе полной открытости. Ему не надо было скрывать источники финансирования, потому что он тратил свои собственные деньги; не было никаких компрометирующих материалов, так как Саша не имел порочащих связей. Из оружия на весь штаб был один только табельный «Макаров» Злобина, но Витек предпочитал с ним не расставаться и ночью держал пистолет под подушкой.
Правда, Ватсон держал в сейфе графин с водой - так она не нагревалась. Ключ лежал в ящике письменного стола.
Белов взял ключ, открыл-замок и отворил массивную дверцу. Он достал из сейфа продолговатый предмет, завернутый в кусок ровдуги.
- Так получилось, что теперь я тоже причастен к этому делу, - сказал Саша. - У меня талант - ввязываться в подобные истории. Понимаю, что у вас нет никаких оснований мне верить, но... Что вы скажете на это? Витек, Ватсон! Задерните занавески!
Витек и доктор быстро задернули занавески на окнах. Внутренние оконные проемы были совсем небольшими, как бойницы, поэтому центральный зал погрузился в полумрак.
Белов открыл сверток: из-под тонкой кожи пробивался бледный голубоватый свет. Саша положил на стол короткий нож в ножнах; рукоять была инкрустирована кусочком неизвестного камня, излучавшего нежное сияние.
- На этом ноже, - сказал Белов, - кровь первого Хранителя, отпечатки пальцев Ерофея Кистенева и кусочек метеорита. Сколько всего завязано в один тугой узел! Но если Рультетегин отдал его мне, значит, я должен этот узел развязать. Помогите мне! Покажите карту.
Кондрашов наконец решился.
- Хорошо, - сказал он. - Я отдам вам карту. Но... При одном условии. Вы все сделаете сами: ни я, ни Саша, - он показал на Князя, - в тайгу не пойдем. Вы понимаете, почему.
- Виталий! - вмешался Князь. - Ну ты что? Это ведь как-то...
- Это мое условие, - упрямо повторил Кондрашов, и авторитет был вынужден согласиться.
Князь пожал плечами.
- Могу дать тебе своих ребят, - предложил он Белову.
- Спасибо, думаю, мы справимся. Итак...
- Я принесу карту сегодня же вечером, - сказал Кондрашов. - И сделаю все необходимые пояснения.
- Отлично! - обрадовался Белов. - А я...
Мобильный Князя вдруг зазвонил. Авторитет извинился и, прикрывая трубку рукой, несколько раз сказал короткое «да».
Затем он встал из-за стола.
- Ну что же? Я должен идти. Дела. Спасибо вам, а больше всех - тебе, бородатый, - обратился он к Лукину.
Федор залился краской смущения.
- Вы, это... Александр Семенович... За рубашку-то не сильно на меня сердитесь?
Князь расхохотался.
- Да Господь с тобой! Какая рубашка? Тряпка, и все. Зато у меня теперь есть брат. Подумать только - всю жизнь прожить рядом и не знать друг о друге. А? Ведь это - не Москва, город-то у нас небольшой. Разве не удивительно?
- Ничего удивительного, - мягко заметил Кондрашов. - У нас был разный круг общения.
Все замолчали, ожидая реакции Князя. Он не рассердился - только погрустнел и вдруг сказал:
- Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива... Честно говоря, не хотелось бы мне быть похожим на прадеда. Неприятный тип. Ну да ладно, о покойниках либо хорошо, либо ничего. Поэтому я лучше помолчу. Пока, ребята! До вечера! - и, обращаясь к Кондрашову, добавил: - Витя, тебя подвезти?
Кондрашов засуетился и тоже стал собираться.
- Да-да, мне пора. Я, пожалуй, пойду. Значит, Александр Николаевич... Все остается в силе. До вечера.
Братья (по прикидкам Белова выходило, что - четвероюродные, хотя он мог и ошибаться) вышли на крыльцо и сели в машину. Двигатель загудел, и джип, разбрасывая широкими шинами гравий, сорвался с места.
Следом за ним поехала машина сопровождения.
Белов, Ватсон, Лукин и Витек стояли на крыльце, взглядом провожая кортеж Князя.
- Саша! - сказал Ватсон. - Помнишь, раньше говорили: «Сын за отца не отвечает»?
- Да, было такое.
- А ведь этим двум до сих пор приходится отвечать за то, что сотворил их прадед. По-твоему, это справедливо?
- Кто знает, что такое справедливость? - отвечал Белов. - Это решаем не мы. По крайней мере, я знаю одно. Жить надо так, чтобы детям не пришлось отдуваться за твои ошибки.
- Хорошо сказал! - похвалил его Ватсон. - Пойдем-ка, выпьем за это.
Они вернулись в центральный зал и сели за стол. Налили водки и выпили. Затем Ватсон спросил, показывая на кусочек метеорита, вделанный в рукоять ножа:
- Саня, а почему он светится? Это не опасно?
Белов покачал головой.
- Сначала я тоже думал, что дело в радиоактивности. Но тогда бы камень обладал не живительной, а убийственной силой. Рультетегин ничего про это не сказал. Но на всякий случай уберу-ка я его обратно в сейф. Там такой толстый слой металла, что никакое излучение не пробьет. Кстати, а тебе будет задание. - Белов завернул нож в кусок ровдуги, убрал сверток в сейф и достал оттуда маленький бумажный кулек, где хранилось светящееся вещество, которое он соскреб со стен анфилады. - Здесь - образец. Найди в городе химическую лабораторию, пусть сделают все необходимые анализы.
- Хорошо, - согласился Ватсон. - Но только давай завтра, ладно? А то сегодня как-то лениво...
- И меня в сон потянуло, - поддакнул Федор. - Не устроить ли нам тихий час? До самого вечера?
- Вот черти, - усмехнулся Белов. - Хорошо. Объявляю отбой. Можете поспать.
Он пошел в спальню и застал там мирно посапывающую Лайзу. Из коридора доносились шаги Федора и Ватсона, пробиравшихся в свою комнату. Витек и Любочка остались убирать со стола, и по тому, как рьяно Злобин отвергал какую бы то ни было помощь, Белов догадался, что им, похоже, есть чем заняться, кроме мытья тарелок.
Через несколько минут митрофановский особняк погрузился в глубокий послеобеденный сон. Наступила тишина. Но... Скорее, не тишина, а обманчивое затишье, какое обыкновенно бывает перед бурей.
