особняка воспроизвел на стенах части картины, написанной Серовым, используя для этой цели специальную краску, в которую добавил растертый в пыль кусочек метеорита. Гордыня не давала разбойнику покоя. Что ж, дело вполне объяснимое. Нынешние рублевские олигархи тоже из кожи лезут вон, лишь бы покрасоваться перед обнищавшим и голодным народом: смотрите-ка, вот мы какие! Сумели оказаться в нужное время в нужном месте!
Саша подозревал, что самое подходящее для них место - это тюрьма (Батин, кстати, тоже так думал), а нужное время - пожизненное заключение. Шальные деньги никогда не приносят счастья; история купца Митрофанова была наглядным тому подтверждением, однако годы идут, а люди не меняются. И в основе всего лежит безнаказанность. Сколько раз ему приходилось слышать: «Если бы я знал, что мне за это ничего не будет...», и далее следовало какое-нибудь ужасное откровение - начиная от секса с десятилетней девочкой и заканчивая отравлением нелюбимой тещи. Человеческую натуру трудно изменить; индивидууму, не стесненному моральными принципами, необходима огромная дубина в качестве скорого и неотвратимого наказания.
Но если бы наказание всегда было таким зримым и осязаемым. Для Ерофея Кистенева оно растянулось на многие годы и длится до сих пор, нависая над Князем и Кондрашовым. Кстати, как там они?
Мысли Белова вновь вернулись к прошедшему обеду. Кондрашов обещал прийти вечером; на улице уже сгущаются сумерки, скоро задует ветер, разнося по анфиладе «страшный вой», а профессора все нет. Может, тайник, где хранится карта, находится слишком далеко? Все возможно.
Белову показалось, что он услышал осторожные шаги на крыльце. Саша подкрался к окну-бойнице; на улице мелькнула быстрая тень и тут же исчезла.
Но она все же была; Белову это не почудилось. И призрак купца Митрофанова был явно ни при чем.
Саша неслышно переместился к другому окну. Он увидел, как люди в черной униформе, с короткими автоматами на плечах окружают особняк плотным кольцом.
Что за дела? Неужели «за ним пришли»? Но с какой стати? Почему? Единственное, в чем его можно было обвинить, - это в легкой затрещине, которую он отвесил журналисту. Но для того, чтобы предъявить Саше какие-то претензии, вовсе не обязательно использовать штурмовую группу спецназа.
Белов похолодел. Он представил себе, что произойдет через несколько секунд - люди в форме взломают двери, войдут, положат всех на полуофициально предвыборная кампания еще не началась; ни у Белова, ни у других претендентов не было кандидатской неприкосновенности. Саша пока еще оставался частным лицом и не мог рассчитывать на защиту закона. Стало быть...
Он взлетел по лестнице на второй этаж.
- Подъем! Скорее! Вставайте!
Больше всего он боялся, как бы спецназовцы не напугали Лайзу.
Первым в коридор вывалился растрепанный Витек. На сей раз на его трусах были задорные Микки- Маусы, и Белов какой-то дальней частью сознания, не охваченной нарастающей тревогой, отметил, что Микки-Маусы не намного лучше цветочков.
Злобин уже успел нацепить кобуру - прямо на голое тело; в руке он сжимал пистолет.
- Что такое? - проворчал Витек, но Саша оборвал его:
- Не задавай вопросов! Все - в комнату Лайзы, живо! Пистолет - на пол!
- Что? - не понял Витек.
- На пол! - повторил Белов и вырвал оружие из рук Злобина.
Саша понимал, что те, кто устроил эти «маски-шоу», могли иметь вполне конкретный приказ: при малейшем намеке на сопротивление открывать огонь на поражение. Так что лучше не рисковать.
Следом за Витьком в коридоре показались Любочка в домашнем халате, Ватсон с, книжкой в руках и Федор, сильно смахивавший на нечесаного пуделя, - волосы и борода закрывали его лицо.
Белов не стал им ничего объяснять - да он и не смог бы при всем желании - просто приказал сбиться в кучу вокруг Лайзы и ждать, не делая, резких движений. Ссориться со спецназом - себе дороже.
Снизу, со стороны центрального зала, послышался стук в дверь.
- Откройте! - раздался крик.
- Всем оставаться на месте! - скомандовал Белов и стал спускаться.
Краем глаза он заметил, что Витек не послушался и пошел за ним, но вступать в пререкания времени не было.
- Откройте! - кричал грубый голос, и Саша лихорадочно обдумывал, что он еще может сделать в этой ситуации. Что он должен успеть сделать, пока дверь закрыта.
- Ах, да! - Он схватил мобильный и набрал знакомый номер.
На том конце в трубке возник низкий, с хрипотцой голос.
- Слушаю!
- Князь! - Секунды летели, вот-вот, и штурмовая группа начнет ломать двери; теперь Белову было не до конспирации. - Князь, у меня - СОБР. Что происходит, ты в курсе?
- По-моему, ты должен знать это лучше меня, - ответил Князь.
- В смысле? Я ничего не понимаю. Меня захватывают, как особо опасного преступника...
- Я обещал стоять за твоим правым плечом... Как ангел-хранитель. Но теперь я стою за левым, и ты сам во всем виноват.
От неожиданности Белов остановился. Витек, не успев вовремя затормозить, уткнулся ему в спину.
- О чем ты говоришь? Мы расстались каких-нибудь три часа назад, и я ума не приложу, что случилось!
Князь усмехнулся.
- Ты хочешь, чтобы я тебе поверил? Напрасно. Я привык верить в то, что вижу. А слова - это пустой звук.
- Последний раз говорю - откройте! - произнес голос. Затем он замолчал. Через секунду мощный удар потряс дубовую дверь, но засов выдержал первый натиск.
- Тебя возьмут, Белый, - удовлетворенно сказал Князь. - Если не будешь дергаться, то уцелеешь, и тебя доставят в КПЗ. Но я ручаюсь, что ты не выйдешь оттуда живым. На Камчатке будет другой губернатор. Все, что ты скажешь, больше не имеет значения.
Белов был ошеломлен этим заявлением. Он не ожидал удара в спину. Оказывается, все уже решено, и выхода нет.
Его подставили. Но, в отличие от столичного иезуитства, здесь действовали прямо и грубо. Саша оказался между молотом и наковальней: с одной стороны - спецназ, с другой - Князь. Либо пуля от бойцов, либо - удавка от сокамерников.
Белов вдруг стал спокойным, мысли потекли размеренно и ясно. Так всегда с ним бывало в критические моменты, и благодаря этому умению он выкручивался из самых безнадежных ситуаций.
- Хорошо. Пусть так, - сказал он, не обращая внимания на трещавшую дверь. – Но если ничего уже не имеет значения, скажи хотя бы, в чем меня обвиняют?
Князь помолчал. Потом, видимо, решил, что хуже уже не будет.
- Час назад, - сказал он, чеканя каждое слово, - неподалеку от митрофановского особняка нашли Витю. Его убили и забрали карту.
В голосе Князя звучала с трудом скрываемая боль, и Белов удивился, как он сразу этого не заметил.
- Соболезную, - сказал Саша. - Но с чего ты взял, что я к этому причастен?
- Его убили тем самым ножом, - ответил Князь. - А на нем - только твои отпечатки. Как ты это можешь объяснить?
Дверь, ведущая с улицы в центральный зал, дрогнула и подалась. Белов увидел, как огромная кувалда, выломав кусок толстой дубовой доски, застряла в образовавшейся дыре. Медлить было нельзя.
Саша сорвался с места и бросился к сейфу. В ящике письменного стола он нащупал ключ, оглядываясь на вход, быстро открыл дверцу железного ящика и... замер.
