Звук приближался, становился отчетливей. Теперь уже стало ясно, что это работает двигатель. Дед, который возился в трюме «Эклиптики», тоже услышал этот звук, его взлохмаченная голова показалась над фальшбортом.
Из-за Малой Колокольни появился знакомый нам белый катер местной полиции. За штурвалом сидел голый по пояс рулевой, а рядом, развалившись в кресле, человек в песочном мундире. Фуражку с высокой тульей он придерживал рукой, чтобы не унесло ветром. Это был сеньор Камачо. Он помахал нам рукой, мы замахали в ответ.
Катер сбавил ход, описал плавную дугу и мягко ткнулся носом между двух больших камней. Камачо, не теряя выправки, переступил через борт и, ловко перепрыгивая с камня на камень, добрался до сухого берега.
– Добрый день, молодые люди! – он был в хорошем настроении. – Где команданте Михаил?
– Я здесь! – Дед спустился по штормтрапу с траулера. Он не стал скакать по камням, как Камачо, шел прямо по воде. Руки его были по локоть в солярке, на лице тоже виднелись черные разводы, даже борода была запачкана.
– О! Маленький ремонт! – воскликнул Камачо.
– Да, – ответил Дед. – Прошу, – он жестом пригласил чиновника пройти в наш Лагерь.
– Спасибо, – Камачо отвесил церемонный поклон.
Стало понятно, что визит был официальным.
Я пододвинул ему один из стульев, которые мы перетащили с траулера. Дед наскоро вытер руки ветошью.
– Чайку организуй! – бросил он Ване. Ваня, которому не терпелось узнать, в чем дело, с недовольным видом отправился разжигать горелку.
– Очень хорошо! – Камачо обвел взглядом Лагерь и улыбнулся.
Он удобно устроился на стуле, закинул ногу на ногу, достал из кармана мундира золотой портсигар, открыл и протянул Деду.
Дед своими толстыми пальцами с трудом выковырнул из него маленькую изящную сигарку. Камачо протянул портсигар мне, я хотел было отказаться, мол, не курю, но Ваня, который зорко следил с кухни за всем происходящим, пронзительно кашлянул, так что рука сама потянулась и взяла сигарку. Камачо и Дед закурили. Я сказал: потом, и сунул сигарку за ухо. С кухни раздался одобрительный стук кружек.
– У вас есть проблемы? – осведомился чиновник, выпуская дым.
– Нет, – помотал головой Дед.
– Все хорошо?
Дед кивнул. Чиновник засмеялся и погрозил Деду пальцем, словно уличил его в обмане.
– Нет! Нехорошо! Очень плохо! Рождество! Сейчас Рождество! Всем быть дома. Семья, жена, дети. Никто не сидеть здесь!
– Какое еще Рождество? – Дед непонимающе посмотрел на меня.
– У них сейчас Рождество, у католиков.
– Ах это! Не проблема, – он махнул рукой. – Мы не католики! У нас нет Рождества. У нас только Новый Год.Камачо озадачился:
– Нет Рождества? – и тут же радостно воскликнул: – Ах, да! Новый год! Новый год вы будете дома, с женой, с детьми. В России!
– Не знаю, – вздохнул Дед. – Может быть…
– Я помогаю вам! – торжественно объявил Камачо. – Мой катер Ило. Ило автобус Лима, – от избытка чувств он забывал про английские предлоги и глаголы. – Новый год вы дома!Дед удивленно вскинул брови.
– А траулер?
– Это? – Камачо большим пальцем через спину указал на траулер и пренебрежительно фыркнул. – Это не траулер. Это не нужно. Металлолом.
Старшего механика перекосило от возмущения, но он быстро взял себя в руки.
– Спасибо, не надо. Мы будем ждать своих товарищей.
– Товарищи не пришли, – пожал плечами Комачо.
– Не проблема, мы будем ждать, – сказать Дед.
Ваня принес чай. Камачо взял кружку, отведя мизинец в сторону. Понюхал и сделал маленький глоток.
– Ваш капитан сказал, люди придут через неделю. Люди не пришли. Десять дней прошло. Я вас охраняю. У вас нет проблем, потому что я делаю свою работу хорошо. Рождество я хочу отдыхать.
– Нас не надо охранять, – сказал Дед. – Зачем?Камачо надоело изображать доброго дядюшку, все его радушие разом испарилось, лицо стало похожим на крысиную морду.
– Я один полицейский офицер на побережье! – воскликнул он. – Пятьдесят миль на север и пятьдесят на юг. Здесь плохой район. Нет людей. Только преступники. Тупак амару. Знаете, кто это? Это бандиты, убийцы. Бастардос там, – он кивнул головой наверх, в направлении Деревни. – Меня нет, вас тоже нет, – он провел ногтем большого пальца по своей лиловой шее, да так сильно, что осталась белая отметина.
– Не проблема, – невозмутимо сказал Дед. – Не надо охранять. Спасибо.
