на опоре. Похожие размеры, такой же решетчатый пол. Там сквозь прутья пола была видна раскачивающаяся далекая земля, здесь – близкие волны, под которыми – бездна. Когда я вступил на эту площадку в первый раз, во время первой станции, я даже почувствовал во рту тот самый привкус ржавого железа.
Мне удалось побороть в себе страх во время первой станции и потом, во время последующих. Но в тот раз страх оказался сильнее.
Валерий Николаевич, как обычно, вывел стрелу лебедки за борт, опустил трос с грузом на нужную глубину и скомандовал мне: «Давай первый!». Прижимая батометр левой рукой к груди, я ступил на площадку и вдруг понял, что не могу оторвать правую руку от поручня. В сознании будто заработал киноаппарат, я увидел картинку, как на экране. Вот отпускаю поручень, делаю шаг вперед, теряю равновесие, падаю в воду и тону. Непременно тону. Выплыть невозможно. «Костя! Не спи!» – крикнул Валерий Николаевич. Я не спал. Если бы я спал! Как зачарованный, смотрел я на гладкие маслянистые волны прямо подо мной, совсем близко. Казалось, что эта утлая площадочка с решетчатым полом парила над водой совершенно отдельно от остального судна, и все, что ее связывало с траулером – моя правая рука, сведенная судорогой страха. Стоит отпустить руку, и я ухну в эти близкие волны, которые поглотят меня, как выброшенный за борт мусор.
– Что с тобой? – подошел Валерий Николаевич.
Холодный батометр больно уперся в бедро, но я еще сильнее прижал его к себе и старался не смотреть на Прибылова.Ему пришлось приложить усилие, чтобы взять у меня батометр. Он мягко отодвинул меня в сторону, вступил на площадку и закрепил прибор на тросе.
– Иди к лебедке, я буду вешать!
Я послушно пошел к посту управления лебедкой.
– Горизонт восемьдесят! – крикнул Прибылов.
Я дернул ручку контроллера, на счетчике побежали цифры. Слишком быстро побежали. Пока я пытался сосредоточиться на их значении, проскочил нужную глубину. Рванул ручку обратно, лебедка жалобно взвизгнула.
– Стооой! – протяжно скомандовал Прибылов. Он подошел и взял меня за плечо. – Что с тобой, Костя?
– Не знаю, – сказал я, уставившись в доски палубы.
– Ладно, присядь, – он отвел меня к шкафчику с батометрами.
– Что у вас случилось, Валерий Николаевич? – крикнул вахтенный второй помощник, который наблюдал за происходящим с крыла мостика.
– Ничего, все нормально! – махнул рукой Прибылов.
– Помощь нужна? – донеслось с мостика.
– Если только на лебедку кого-нибудь.
– Матрос Василенко – на малую лебедку! – раздался голос второго по громкой трансляции.
Василенко, дожевывая что-то на ходу, появился у поста управления лебедкой. Он поплевал на ладони, взялся за ручку контроллера, и дело пошло. Прибылов ловко цеплял один батометр за другим. Когда оставалось сделать два последних горизонта, у лебедки возник перепачканный суриком боцман Дракон, злой, как черт.
– Василенко! – рявкнул он. – Ты где должен быть!? Какого лешего я должен искать тебя по всему судну!?
– Приказ вахтенного помощника, – невозмутимо ответил матрос. – Наше дело телячье.
Только тут боцман обратил внимание на необычность ситуации – помощник капитана по науке сам вешает батометры, а практикант, полставки гидролога, прохлаждается на скамеечке.
– Что тут у вас творится?! – обрушился Дракон на Валерия Николаевича. – У меня каждая минута на счету, а вы выдергиваете моего матроса…
– Спокойно, боцман! – холодно прервал его Валерий Николаевич. – У нас проблема, гидролог временно вышел из строя. Через пять минут закончим станцию, и я верну матроса.
Дракон вперился в меня своими черными колючими глазами. Что за проблема? Руки целы, ноги целы, крови не видно.
– Перенервничал парень, – пояснил Валерий Николаевич уже более миролюбиво.
– Перенервничал!? – взвился боцман. – Здесь что?! Женские курсы?! Понабрали черт знает кого! – он презрительно сплюнул. – Василенко! Ровно через пять минут! – бросил он через плечо и зашагал в сторону бака, грохоча по палубе своими сапожищами.
– Есть! – отозвался матрос.
Я вжался в скамеечку и уже начинал жалеть, что не свалился с площадки и не утонул. И вправду, не моряк, а тургеневская барышня.
А потом, в тот же день, случилась и вовсе дурацкая история. Во время подвахты я укладывал в поддон лангустов, задумался, руки работали механически: хвост к голове, голова к хвосту, ряд за рядом. Положил в поддон последнего лангуста, закрыл крышкой. И вдруг слышу над самым ухом:
– Эй-ей! Ты что творишь?
Я вздрогнул от неожиданности, поднял голову и увидел Дракона.
– А ну открой поддон! – прорычал боцман. – Быстро!
Я замешкался, он сам рванул крышку, и перед обступившими нас подвахтенными открылась ужасная картина. Среди уложенных ровными рядами, залитых водой, еще шевелящихся бледно-оранжевых лангустов лежала желтая резиновая перчатка Дракона. Это была особая перчатка. Все подвахтенные носили
