Эйден поймал ее и усадил себе на колени. Поцеловал и прижал к себе, заправив завиток ей за ухо.
— Я не дам соцслужбе забрать Бекки.
Сторм погладила его по щеке тыльной стороной ладони, все еще прижимаясь головой к его плечу.
— Ни секунды не верила, что может быть иначе.
Эйден поцеловал ей руку.
— Поможешь мне во всем этом разобраться? И, пока ты не согласилась, я должен предупредить: разборки будут куда страшнее, чем я притворялся. Соцслужба не желает отдавать Бекки мне, но и с Джинни они ее не оставят. Моим адвокатам предстоит разгрести целую кучу бюрократического дерьма. Было бы проще, будь мое имя в свидетельстве о рождении, но в последнем нашем с Клодетт разговоре я ей фактически сказал, что не имею ни малейшего желания обременять себя детьми.
— Ох, Эйден, — сказала Сторм, — конечно, я тебя поддержу, сколько бы времени ни заняло сделать Бекки твоей по закону.
— Спасибо, что похитила меня.
Бекки прохныкала во сне «Па», и он наклонился погладить ее по щеке и заверить, что он рядом.
— Папа о тебе позаботится, Бекки, — пообещал он.
Вздохнув, малышка перевернулась на живот и снова уснула.
— Неужели я ей приснился? — спросил Эйден удивленно.
Сторм потянула его обратно в постель.
— Скорее всего ты снился ей всегда.
Они доползли до подушек и уснули, как ложки в кухонном ящике, под тихое сопение из манежа.
Никогда в жизни Сторм еще не было так хорошо.
Оказалось, что Бекки решила проснуться в четыре утра.
Глава 38
— Бог ты мой, — промямлил Эйден, просыпаясь.
Дочь сидела в манеже, в руках у нее был Колдун. Выражение ее лица было немножко обиженным. Как только он вытащил ее, котенок прыгнул на кровать и свернулся клубком у Сторм между ног. Эйдену нравилось прижимать к себе мягкую и теплую после сна Бекки, но на мгновение он позволил себе позавидовать Колдуну, что тот имел больше прав на Сторм.
— Хочешь в гнездышко? — спросил Эйден, укладывая Бекки посередине между собой и Сторм, которая едва ухом повела.
— Лупсы, — сказала Бекки и села.
Эйден уложил ее обратно и переспросил:
— Лупсы?
— Завтрак, Эйден, — проговорила Сторм, садясь и потирая лицо. — «Froot Loops».
Бекки опять села и кивнула:
— Лупсы.
Сторм пощекотала ее.
— Вот, значит, почему мне так хотелось «Froot Loops» и так нравился запах детской присыпки и абрикосов. Шоколадное молоко тебе во «Froot Loops» налить?
Бекки отпустила свою ногу и снова кивнула.
Когда Сторм прекратила ее щекотать, Бекки пощекотала Сторм в ответ, потом пощекотала Эйдена. Они рассмеялись, но не из-за щекотки, а из-за попыток Бекки скопировать их действия.
После очередного инцидента с грязным подгузником, Эйден умыл Бекки, сменил подгузник и переодел. Сторм собирала ее сумку, чтобы вернуться в дом.
— Кажется, я учусь на горьком опыте, — сказал Эйден. — Значит, надо менять подгузник перед дневным сном, после еды, на ночь и сразу после того, как она проснется.
— И кое-когда между, — отозвалась Сторм.
— Ну да.
— Эйден, тебе нужно спросить Джинни, где похоронили Клодетт, чтобы мы могли почтить ее память и принести ей цветы. Если, конечно, не хочешь сделать все сам.
— Нет, я бы хотел, чтобы ты пошла со мной. Если ты не против. Клодетт должна знать, кто привел меня к Бекки.
Эйден тащил в дом матери Клодетт манеж, в котором лежали игрушки, одежда и все остальное в таком количестве, что можно было провести с ребенком весь день на пляже. Сторм несла сухую и переодетую Бекки. Бекки несла Колдуна.
В старомодной кухне стоял высокий стул для кормления. На его подносе ждала миска сухих разноцветных колечек «Froot Loops». Поддев красное колечко, Бекки показала его Эйдену.
— Лупсы, — сказал он, — я понял.
— Кьясный, — произнесла Бекки и протянула ему колечко.
— Это мне? — спросил Эйден. Бекки кивнула, и он был этим так тронут, что наклонился к ней и дал ей засунуть колечко себе в рот. Малышка счастливо смеялась. Его крайне удивило, что колечко оказалось вовсе не сухим, а мокрым, но он жевал с таким удовольствием, будто она преподнесла ему самый дорогой на свете подарок. — Спасибо, солнышко.
Он поцеловал Бекки в макушку и целую минуту прижимался к ней губами. Если он не возьмет себя в руки, то попросту начнет реветь, не в силах ни выразить, ни осознать, какого прекрасного ребенка оставила ему Клодетт.
Эйден выпрямился, чувствуя, что не заслуживает Бекки и никогда в жизни не заслуживал Клодетт. Если бы только представился шанс вымолить у Клодетт прощения за то, что был таким самонадеянным козлом…
— Па-па. Лупсы, — сказала Бекки, показывая ему съедобное колечко, надетое на детский пальчик. Затем сунула пальчик в рот и захихикала, когда достала его без колечка.
— Поверить не могу, что я породил этого жаворонка.
Мать Клодетт поставила на стол тарелку свежих блинчиков. Сторм все это время жевала «Froot Loops» всухомятку.
— Джинни, — начал Эйден, — вы не могли бы сказать нам, где похоронена Клодетт, чтобы мы со Сторм могли ее навестить?
Джинни выронила вилку. Выражение ее лица было неописуемым.
— Что случилось? — спросил он.
— Сегодня в полдень отключат аппарат жизнеобеспечения. Вот почему соцслужба не пожаловала раньше.
Эйден подскочил со стула.
— Клодетт жива?!
— И да, и нет. С самой аварии она в коме.
— Я должен ее увидеть, — сказал Эйден. — Должен сказать ей, что позабочусь о Бекки.
— Она не поймет, что ты рядом, сынок.
— Мне все равно. Я должен… должен закончить незаконченные дела.
Глава 39
Сторм стояла, окаменев.
Жизнь… или смерть… только что приняла новый оборот.
