нелегко, болтало, и каноэ частенько черпало носом воду. Всю дорогу Джок сидел бледный, боялся, что в любую минуту пойдут ко дну. Рори почти все время держал мотор на половинной скорости. В Кэйп-Кри вернулись только под вечер.
Когда они причаливали, на берег вышла Джоан Рамзей.
— Да вы совсем черный, — сказала она Рори. — Только нос не загорел. Не знала, что блондинам так идет загар.
— Вы не видели Кэнайну? — осведомился он.
— Нет.
Рори поднялся к себе в комнату, прошел прямо к окну и стал с тревогой осматривать индейский поселок. Хибарка Биверскинов стояла на своем обычном месте, значит, еще не отправились рыбачить. Он вышел из дому и направился к индейским хибаркам искать ее.
Сперва пошел к церкви и постоял на серых дощатых ступенях, прислушиваясь. Внутри все было тихо, и он отворил дверь — никого. Прошел по узкому среднему проходу, осматриваясь по сторонам. На скамьях ни книг, ни тетрадок, ни цветных карандашей - ничего из тех предметов, которые необходимы для занятий. Он вышел из церкви и, повернув к индейскому поселку, встретил Джока, который шел ему навстречу по песчаной тропе.
— Там ее нет, — мгновенно выложил Джок. — Я видел, как она ушла на каноэ вверх по реке. Должно, проверить сети на сигов.
Рори повернул назад и пошел рядом с ним. Он спустил на воду маленькое каноэ Берта Рамзея и поплыл против течения. Деревья на берегу служили преградой от ветра, и над рекой недвижимо стоял жаркий воздух. Птицы затеяли свой вечерний концерт, и он различал голоса славок и трели дроздов. Рори греб уже с полчаса, но ни Кэнайны, ни ее каноэ нигде не было видно. Перед ним лежал большой, поросший лесом остров, отделенный узким и забитым песком рукавом, так что казался мысом. Рори собирался идти главным протоком, но тут услышал писк незнакомой птицы, доносившийся с противоположной стороны острова, и свернул в узкий мелководный рукав. Снова послышалось пение, довольно громкое: однообразно повторяющееся 'чорри, чорри, чорри' — казалось, птица сидела позади зарослей ивняка, за которыми Рори почти ничего не мог разглядеть.
Бесшумно обогнул он ивовые заросли. Рукав расширился, образовав круглый затон со сверкающим полукружьем пляжа. Так никогда и не увидел Рори ту птичку, что привела его сюда. Сперва он заметил вытащенное на берег красное каноэ, а мгновение спустя на расстоянии примерно десяти корпусов каноэ — Кэнайну. Она стояла по пояс в воде, плечи ее покрывал-а густая белая мыльная пена. Она была без купальника. На ней вообще ничего не было.
Сквозь пряди черных волос Рори едва успел заметить ее смуглую грудь, но тут Кэнайна увидела его и опустилась на колени - вода скрыла ее до самых плеч. Он продолжал медленно грести.
- Если вы джентльмен, - воскликнула она, - отправляйтесь назад и дайте мне десять минут, чтобы искупаться и одеться.
Он засмеялся и все греб прямо к ней.
— Не знаю, джентльмен я или нет, — сказал Рори, теперь он находился так близко, что мог говорить,не повышая голоса. - Но я мужчина, и, боюсь, очень слабый мужчина. Слишком слабый, чтобы не соблазниться таким счастливым случаем.
Он греб очень медленно, поддразнивая ее.
— Что вы такое затеяли? — В ее голосе послышалась глухая, дребезжащая нотка страха.
— Собираюсь украсть твое платье, - сказал он, - что тогда станешь делать?
Лицо ее ожесточилось, и в голосе зазвучала сталь:
— Дождусь темноты, вернусь домой и скажу, что вы отняли у меня платье насильно. В чем, во всяком случае, не погрешу против правды.
— Мне думается, я мог бы взять твои платья и все, что мне нужно, не прибегая к силе, - ответил Рори. — Порой за это платят, порой берут силой, но ведь можно и просто по обоюдному согласию. Это уже вопрос мужской тактики...
Но он не закончил фразы, вдруг почувствовав, до чего гадко все это звучит. Он оскорбил ее. И теперь на лице ее больше не было страха, только глубокое, несокрушимое презрение к нему.
— А я-то думала, что вы не такой, как все, — холодно проговорила она. - Почему вы все, белые мужики, уверены, что индейские девушки - это подстилки? Самонадеянный мальчишка. А ну поворачивайте каноэ и убирайтесь отсюда, а то пожалеете! Здешней полиции не больно нравится, когда белые с ходу накидываются на индианок. Стоит мне вечером заикнуться об этом, и завтра утром Берт Рамзей передаст сообщение по радиотелефону, и в полдень сюда явится полисмен из фактории Мус. Этого вы хотите?
Рори перестал грести, и каноэ медленно скользило вперед. Он хотел только пошутить, но явно перестарался. Речная вода была совершенно прозрачна, и он подплыл достаточно близко, чтобы рассмотреть в воде очертания ее смуглых бедер и груди.
— Мне очень жаль, Кэнайна, — сказал он, — Я пошутил...
— Мне безразлично, жаль вам или нет. Вы сказали это... И теперь я знаю, что вы обо мне действительно думаете.
— Кэнайна! Я ничего такого не думаю. Я не знаю,почему так сказал.
— Зато я знаю. Потому что вы убеждены в этом. Вы считаете себя огромным, белокурым, неотразимым Аполлоном, перед которым не в силах устоять ни одна женщина. А меня - потаскухой. Ну а теперь убирайтесь отсюда!
Рори развернул каноэ, потом оглянулся.
- Ты не будешь возражать, если я вернусь через десять минут? — спросил он.
— Во всяком случае, приглашения не ждите. Спустившись мимо зарослей ивняка, Рори вышел в главное русло. Он был расстроен и зол на себя. Он ждал ее пятнадцать минут, чтобы дать ей побольше времени, и уже собирался повернуть назад, когда из-за острова показалась Кэнайна, одетая в тот же синий свитер, с черной шалью на голове. Каноэ подошло совсем близко. 'Даже в этой кошмарной шали она прекрасна', - подумал Рори.
— Пожалуйста, Кэнайна, не сердись на меня, — сказал он. — Не знаю, как еще или как лучше попросить у тебя прощения. Забудь, ладно?
— Нет, не забуду. - Она бросила на него быстрый взгляд. - Но я согласна не придавать этому значения,если вы считаете, что можете снова быть джентльменом.
— Я буду.
Они медленно плыли рядом, возвращаясь в Кэйп-Кри. С минуту длилось молчание, потом он спросил:
— Ну, что слышно со школой?
— Ничего, — ответила она. — Родителям это неинтересно. В первый день пришло десять ребят, на четвертый осталось только двое. Я говорила с родителями,но они не хотят отправлять детей в школу. Так что я отказалась от этой затеи.
Лицо ее стало суровым и строгим. Она сжала губы и неподвижно глядела прямо перед собой.
— Грустная история, — продолжала она. — Я даже всплакнула. Но виной всему я. Детям скоро стало неинтересно. Я не сумела их увлечь.
— Мне очень жаль, — начал было Рори. — Нет, незнаю. Быть может, это и к лучшему. Быть может, ты теперь согласишься, что тебе нужно жить среди нас.
— Всякий раз, как мы встречаемся, мы спорим об этом, — сказала она с нетерпением. - Вы слышали обо мне только, что меня уволили из школы. Давайте я расскажу вам остальное.
Четверть часа не спеша говорила Кэнайна. Их каноэ бесшумно скользили рядом, весла согласно поднимались и погружались в воду, и мокрые лопасти сверкали в косых лучах заходящего солнца. Рассказала о том первом вечере, который провела в Блэквуде у сестры Джоан Рамзей. Рассказала о начале занятий и о стремительном бегстве Труди Браун из пансиона Сэди Томас. Перечислила все свои обиды и разочарования — учительский колледж, поиски работы, решение вернуться в Кэйп-Кри.
- И тут появились вы, — сказала она в заключение. — Ну как, вы и теперь считаете, что я должна вернуться и снова пройти через все это?
