приз «Главного чемпионата среди придурков» точно стал бы моим — наша беседа с Льюисом в баре. Сколько раз, черт возьми, девушка может сесть в лужу в течение одного вечера?
И даже если бы я надела на шею табличку с надписью «Псих с сертификатом. Держитесь подальше», невозможно было бы лучше прояснить ситуацию. Интересно, что начальник теперь думает об Эми Бикерстафф?
Конечно же, в масштабе вселенских трагедий и с учетом моих проблем в девять тридцать этого дрянного зловонного утра среды вопрос «Что подумает Льюис?» не должен иметь никакого значения. Но все-таки имел. Потому что Льюис мне по-прежнему очень нравится. Вернее, я ужасно хочу его.
— Нет, Энт, сегодня я не пойду на работу, — сказала я.
— А разве не нужно в таком случае позвонить? Если ты, конечно, не желаешь добавить безработицу к списку своих проблем.
— Хорошая идея, — сказала я. — Позвоню им… И подам заявление об увольнении.
— Ой, простите. Это же новая, улучшенная версия решительной Эми, теперь включена и функция уверенности в себе.
— Ха-ха-ха, очень смешно.
— Итак, ты собираешься жить на деньги от написанных книг?
— Сомневаюсь.
Тут я рассказала, как отказалась от предложения Джейкобсона.
— А-а… — только лишь протянул Энт. Неужели его больше ничто не может шокировать?
— Наверное, думаешь, я идиотка? — проговорила я.
— Нет вообще-то. Полагаю, это верное решение.
— Правда?
— Зачем иметь дело с человеком, если ему нельзя верить? — Энт говорил со знанием дела, ведь он как раз являлся тем, кому нельзя доверять. — Как бы там ни было, теперь твой роман на первом месте в списке самых продаваемых книг. Вероятно, существует уйма издателей, которые хотели бы тебя заполучить.
Ну и ну, я ведь и в самом деле нахожусь на первом месте среди авторов бестселлеров. Внезапно меня посетило видение. Я сижу за столом в огромном книжном магазине, а передо мной лежит громадная стопка книг Шоко Лад. Очередь из восторженных фанатов толпится у входа в магазин. Тянется по всему кварталу и еще через несколько и наконец доходит до высоченных стен тюрьмы, в одной из которых есть крошечное окошко со стальными прутьями. Именно через него смотрит на свет мама. Какие у нее печальные глаза и ввалившиеся щеки!
— Не могу сейчас думать об издателях, Энт, — сказала я, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. — Вообще ни о чем не могу думать. Ведь мама в тюрьме.
— Позвони отцу. Узнай, что происходит.
— Он ненавидит меня.
— Вовсе нет. Позвони ему. Скорее всего он уже успокоился.
— Непременно так и сделаю, — сказала новая, улучшенная версия решительной Эми, — но позднее… Сначала работа.
Я сняла трубку и набрала номер.
— Соедините, пожалуйста, с Диди Харрис, — сказала я, когда услышала голос оператора.
Пока они набирали номер Диди, я молилась, чтобы мне ответила голосовая почта. С автоответчиком я бы поговорить, пожалуй, еще смогла.
— Здравствуйте! «Девушка на работе», Диди слушает.
Проклятие! За эту неделю она снизошла подойти к телефону дважды.
— Привет, Диди, это Эми.
— Эми, как твои пятна?
Пятна? Ах, ну да, ветряная оспа.
— Надеюсь, ты их не расчесываешь? Могут остаться жуткие шрамы.
— Все в порядке вообще-то, они уже проходят.
— Итак, когда ты вернешься к работе?
— Как раз по этому поводу я и звоню. Дело в том… Я решила уйти.
— О… о Боже…
Как будто ей есть до меня хоть какое-то дело.
— Что произошло?
Черт! Знаю, мне стоило быть готовой к подобному вопросу.
— Просто… хм… я… — К черту никчемную болтовню. Почему бы не рассказать всю правду. Ведь я больше никого из них не увижу, верно? — Моя мама, Диди. Ее арестовали.
— Господи, за что?
— Ну… все очень сложно… Я сама до конца не понимаю… Какие-то незаконные операции с конфиденциальными ценными бумагами.
Энт фыркнул в чашку кофе, которую уже поднес ко рту. Но когда я решила рассказать ей правду, я вовсе не имела в виду всю правду. Нельзя же заявить, будто маму посадили в тюрьму за то, что она распыляла аэрозоль на дверях церкви, чтобы выразить свою неприязнь к гомосексуалистам. Звучит как-то диковато.
— Да что ты, Эми, бедняжка! — сказала Диди, в ее голосе, к моему удивлению, прозвучало беспокойство. — Понимаю, ты хочешь уйти и быть рядом со своей мамой. Бог мой, какой шок для тебя, да еще когда ты слегла с ветряной оспой… Послушай, только не волнуйся о работе…
Удивительно, но она кажется действительно заботливой, и милой, и даже человечной, именно поэтому я начала чувствовать себя виноватой.
— Я все улажу в бухгалтерии, и тебе заплатят до конца месяца…
Очень виноватой.
— …а также выдадут причитающиеся отпускные. Только не беспокойся насчет Льюиса, я все улажу. Слушай, мне только что пришла в голову блестящая мысль. Он знает множество юристов и, вероятно, сможет помочь. Почему бы тебе не поговорить с…
— Все в порядке, Диди, правда, — пролепетала я. — В любом случае спасибо тебе. Спасибо. Послушай, мне пора. По-моему, полиция уже здесь.
Я сразу же повесила трубку.
Энт корчился на полу от смеха.
— Незаконные операции с конфиденциальными ценными бумагами, — проговорил он сквозь смех. — Только из-за этого стоило потратиться на билет. Я так рад, что ты решила последовать моему совету и положить конец вранью.
— Ха-ха-ха, очень смешно. А теперь я хочу принять ванну. Почему бы тебе не принести хоть какую-то пользу и не купить немного молока?
10.12.
Интересно, сколько морщин появится на моей коже, если я останусь в ванной навечно? А могу я утопиться, опустив голову под воду? Может быть, нужно прижать ее чем-нибудь тяжелым? Крышкой от бачка в туалете? Вполне подойдет.
В дверь тихонько постучали.
— Я сделал тебе кофе, — сказал Энт, — с молоком.
Молоко! Похоже, все налаживается. Похмелье потихоньку проходит. Я могу вычеркнуть работу из списка своих кошмаров, а теперь еще появился кофе с молоком. Да, определенно все налаживается. Осталось только уладить мелкие проблемы с родителями и порнографическими романами.
Я вылезла из воды и завернулась в халат. Когда я вошла в гостиную, зазвонил телефон.
— Возьми трубку, Энт, — прошипела я.
Он ответил на звонок.
— Привет… да… Да, она здесь, — сказал он, несмотря на то что я яростно трясла головой, показывая обратное. — Сейчас позову ее. — Он прикрыл рукой трубку и прошептал: — Льюис.
— Не могу сейчас говорить с ним.
