выпишу ордер, я имел все гарантии остаться в деле до окончания судебного процесса и представлять интересы своего клиента до конца. Не без вашей помощи, разумеется.
— Да, вы можете рассчитывать на мою поддержку. Со своей стороны я обещаю, что не позволю никаких негативных действий в отношении вас и вашего участия в деле. Разумеется, если вдруг узнаю о них. Но я уверен, ничего подобного произойти не может. И не произойдет, — Векслер говорил быстро, теребя льняную салфетку и то и дело перекладывая с места на место столовые приборы. Глаза его при этом смотрели вниз, и, как ни старался Марк поймать взгляд Федора Павловича, он так и не смог этого сделать. — Но вы же профессионал и не можете не понимать, что закон есть закон. Нарушать его я не позволю. И в любом случае предварительное и судебное следствия по этому делу будут объективными и на всех стадиях соответствующими букве закона. Уж это я могу гарантировать точно.
— Спасибо, Федор Павлович. Я обязательно позвоню своему другу, Антону Мартынову, в Москву и сообщу ему, что остался доволен нашей встречей.
Щеки Векслера на мгновение обвисли, но тут же подтянулись вверх в улыбке.
— Передавайте Антону Егоровичу большой привет от меня. Я слышал, у него скоро будет прибавление в семействе? Ждем его летом с супругой и новорожденным на отдых. Очень, очень рады будем видеть.
Марк встал:
— Спасибо, обязательно передам.
— Куда же вы? Разве вы не разделите со мной ужин? Здесь очень вкусно кормят.
— Рад бы, да не могу: жена ждет.
Марк вышел из ресторана со смешанным чувством удовлетворения и злости. Векслер, конечно, напрямую противоречить не стал, но и лазейку, чтобы в случае чего дать задний ход, для себя оставил.
На следующее утро, едва пересекши порог прокуратуры, Векслер направился к прокурору. Доложив о просьбе Мартынова и о разговоре с Марком, он вопросительно уставился на начальника.
— Ну что ты на меня смотришь, как на мессию. Первый раз, что ли, к тебе с просьбами обращаются? Не знаешь, как поступать?
— Все-таки сотрудник центрального аппарата… Не так просто будет вышибить адвоката из дела.
— Федя, я тебе скажу больше: мне тоже не рекомендовали оказывать какое-либо давление на Таганцева. Подстраховался, паршивец. Но Москва далеко, а мы здесь, рядышком, — прокурор сухо хохотнул. — Все будет хорошо, не дергайся.
— Но…
— Никаких «но». Ты же прекрасно знаешь, есть и у меня связи в Москве. Если надо будет, подключу. Но, думаю, до этого не дойдет. Так что давай не будем паниковать и принимать каких-либо поспешных решений, которые могут негативно сказаться не только на моей карьере, но и на твоей, — прокурор многозначительно посмотрел на Векслера. — В конце концов, если нужно будет, суд все равно признает его подзащитного виновным. Таганцев не сможет помешать нам в этом. И срок дадим такой, какой нам будет нужно. Разыграем такую ситуацию: прокурор заявит максимальный срок лишения свободы, а судья потом вынесет приговор, отняв от него три-четыре года. И волки сыты, и овцы целы. Решить вопрос с судьей — это уже моя забота. Также попрошу его максимально отказывать Таганцеву в удовлетворении всех ходатайств и запросов. Ну что, слегка полегчало?
— Еще как!
На щеки Векслера вернулся румянец, и он заметно повеселел.
ХОДАТАЙСТВО
Артур не находил себе места. Этот новый адвокат, которого наняла семья Зеленских, до отвращения не нравился ему. Слишком молодой, слишком наглый, слишком красивый. Все в нем было не так! Да еще и поддержкой кого-то из власть имущих заручился. Сегодня днем начальник вызвал Артура к себе в кабинет и сказал, чтобы с новым адвокатом вольностей себе не позволял.
— Если не хочешь неприятностей, — и многозначительно посмотрел на Артура.
Кто ж их хочет — неприятностей-то?!
Артур затянулся и стряхнул пепел в кадушку с цветком.
— Оксанка! Чем ты там опять занята?
— Ну, чё тебе? — девушка вошла с пирожком в руке и меланхолично откусила от него половину. Увидев, как Артур снова стряхнул пепел в цветочный горшок, она вытаращила глаза и завопила: — Я же просила тебя пепел в цветы не струхивать!
— Не стряхивать, — зло поправил Артур.
— Да хоть сковыривать. Цветы от этого портятся!
— Ничего им не сделается. Еще пышнее будут расти.
— О, умник выискался. Лучше бы я у мамы осталась, и зачем я к тебе только вернулась.
Она всхлипнула.
— Почему чуть что — так сразу к маме! — вскипел Артур. — Я же не собираю каждый раз чемодан, когда ты со мною спорить начинаешь. Ладно, пошли куда-нибудь, пива попьем. Что-то на душе пакостно. Может, полегчает.
Оксана отложила в сторону недоеденный пирожок и внимательно всмотрелась в лицо Артура.
— У тебя неприятности на работе, да?
— Лапуля, не каркай. И без тебя тошно. Давай, влезай в джинсы, куртку, да поскорее. Я тебя на улице подожду.
Когда Оксана вышла из подъезда, Артур уже докуривал пятую сигарету. Мрачно согнув кренделем руку, предложил ей опереться.
— Мы куда? — кокетливо поинтересовалась она.
— В пивнушку сходим. Чё-то надоело до зубной боли все. Расслабиться охота.
Он процедил это сквозь зубы, и Оксана не решилась спрашивать дальше. Терпеливо шла рядом, всей кожей ощущая, как от Артура волнами исходит злость. Минут через двадцать Артур немного успокоился. Он сломал вишневый прутик и шел, меланхолично его пожевывая.
— Мы далеко направляемся? Уже «Бочку» прошли, — решилась прервать молчание Оксана.
— Хочу тебе новый бар показать, «Леонсио» называется. Я заходил туда недавно, мне понравилось.
Можно на улице сесть, а можно в здание зайти. И там, и там уютно.
— На улице, наверное, уже прохладно будет сидеть.
— Посмотрим.
Оксана вздохнула. Ей, вообще-то, сразу никуда идти особенно не хотелось, а теперь и вовсе. Далеко. А если Артур напьется? Ей что, его на себе тащить? Да и голова начала болеть. Но если Артуру
