женщины, которых он покинул, будут в бешенстве. Еще они будут расстроены. Вполне возможно, что он разбил сердце каждой из них.
Но даже если не брать в расчет их чувства, было еще кое-что, что не давало ему покоя и удерживало его здесь, хотя давно было пора покинуть этот чертов Техас.
— Вот дерьмо!
Сделав последнюю затяжку, Додж выкинул окурок в окно. Проклиная себя за то, что он такой идиот, Додж врубил зажигание и, бросив машину через четыре полосы движения, выехал на левую дорогу.
— Вам нечего здесь делать в это время. Вы разве не видите табличку? Часы посещений уже закончились.
Додж отвернулся от кровати. Медсестра, возникшая в дверном проеме, была ростом примерно четыре фута одиннадцать дюймов. И, пожалуй, столько же в ширину. Волосы медсестры были заплетены в десятки косичек с разноцветными бусинами, которые звенели, ударяясь о плечи.
Додж одарил ее самой очаровательной из своих улыбок.
— Мне нравится ваша прическа, — сказал он.
Медсестра сердито ударила внушительных размеров кулаком по своему огромному бедру.
Додж тут же сменил тактику и попытался изобразить раскаяние.
— Возможно, я пропустил табличку…
— Хммм, — мрачно произнесла медсестра, давая понять, что ей уже сотни раз приходилось слышать такие вот неубедительные оправдания.
Она ввалилась в палату и посмотрела на хрупкую женскую фигуру на кровати.
— И как мы себя чувствуем? — проворковала медсестра. — Хотим сесть и поговорить с этим мужчиной?
Она с явной симпатией и сочувствием погладила пациентку по коротко стриженным седым волосам. Женщина, давшая жизнь Орену Старксу, не проявляла никаких признаков понимания, хотя глаза ее были широко открыты.
— Она всегда такая, Гленда? — участливо спросил Додж, прочитав имя медсестры на бейджике, висевшем у той на груди.
Гленда смерила его взглядом с головы до ног.
— Вы родственник?
— Друг семьи.
— Вы знали ее сына, которого застрелили? Мы видели в новостях сегодня утром.
— На самом деле он сам застрелился. Не имел несчастья быть с ним знаком. Но хорошо наслышан о нем. Он совершил много плохого. — Додж, почувствовавший вдруг странное желание рассказать этой женщине правду, продолжал: — Я был одним из тех, кто участвовал в его поимке.
— Хм, — Гленда снова внимательно посмотрела на Доджа. — Ты похож на копа. А пушка у тебя есть?
Додж повернулся к ней спиной и поднял полу пиджака.
— С оружием сюда тоже не положено, — тут же проявила строгость Гленда.
— Наверное, табличку, где об этом сообщалось, я тоже пропустил.
Медсестра зацокала языком и покачала головой, словно говоря, что его случай безнадежный, затем снова повернулась к пациентке.
— Что-то не вижу, чтобы смерть сына сильно затронула ее. И давно она такая?
— В это состояние, знаешь ли, больные впадают постепенно. Но она ни на что не реагирует уже около года. Кое-кто из ленивого местного персонала предпочитает просто не обращать на бедняжку внимания. Никогда не разговаривает с ней. Но я-то забочусь о ней хорошо. Захожу поболтать. — Взяв из коробки на тумбочке рядом с кроватью бумажную салфетку, Гленда вытерла струйку слюны, стекавшую изо рта миссис Старкс. — Правда, дорогая? Меня-то ты можешь позвать всегда, когда захочешь.
— Ты святая, Гленда!
— А ты — мешок с дерьмом.
— Нет, я действительно так думаю.
— Я тоже.
— Виновен! — рассмеялся Додж.
— И что же ты тут делаешь, мистер коп?
— Я не знаю.
— Не знаешь?
— Нет. Я говорю честно. — Он задумчиво посмотрел на миссис Старкс. — Я надеялся, что она кое в чем меня просветит.
— Например?
— Например, расскажет мне об Орене что-то такое, чтобы я понял, почему он слетел с катушек, убил женщину, шестнадцатилетнего парня и старика. А потом даже на смертном одре желал смерти еще одному человеку.
— Боже правый! — Медсестра покачала головой, и бусинки в ее волосах печально зазвенели. — Мне очень жаль, сэр. Но она ничем не может вам помочь. Последние несколько раз, когда Орен приходил к ней, она его не узнавала. Даже не понимала, что он пришел.
Додж спросил, как часто навещал Орен Старкс свою мать и когда он был здесь последний раз.
— Довольно давно, — сказала Гленда. — Прошло уже несколько месяцев. И, между нами говоря… я не стала бы этого говорить, если бы бедняжка хоть что-то понимала…
— На моих губах печать.
Гленда наклонилась к Доджу и заговорила театральным шепотом:
— Я его не любила.
— Его никто не любил. Я даже не знал мерзавца, но он мне чертовски не нравится.
— Если ты спросишь меня, я отвечу: у парня явно было не все в порядке с головой. Даже разговаривая с ним, я чувствовала себя некомфортно. Понимаешь, о чем я?
Додж кивнул.
— Я никогда не была рада его приходу, но всегда была счастлива, когда он уходил. — Огромная ручища Гленды неожиданно нежно погладила руку пациентки. — Бедная женщина. Никому не пожелаю оказаться в ее состоянии. Но я даже рада, что она не сможет понять, во что впутался ее сынок. После всех остальных печальных событий она не заслужила еще и этого.
Сердце Доджа екнуло, а волосы на загривке встали дыбом.
— Гленда, дорогая…
— Хмм.
— О каких еще печальных событиях ты говоришь?
— Тебе обязательно уходить? — спросила Берри, после того как Скай поцеловал ее на прощание у задней двери дома на озере.
— Служба зовет. Мне нужно сделать официальное заявление прессе. Расставить точки над «и».
— Ты вернешься к ужину? Мне кажется, мама лучше чувствует себя, когда ты с нами. — Она прижалась к Скаю. — А уж я точно чувствую себя гораздо лучше.
Скай потерся щекой о ее ухо.
— Лучше просто невозможно.
Рассмеявшись, Берри с иронией произнесла, что ведет себя чудовищно легкомысленно.
— И хорошо, что не пришлось долго за тобой ухаживать, — рассмеялся Скай, находя губами ее губы. — Пожалуйста, сохрани мое место.
Берри долго махала ему рукой, наблюдая, словно покинутый хозяином щенок, как скрывается за поворотом полицейский джип. Затем она поднялась на второй этаж и отправилась в гостевую спальню, где обитала с пятницы.
Войдя в комнату, Берри увидела на кровати мешочек с подарками Орена. При виде его Берри пробрала дрожь. Она вынула его сегодня утром из гардероба в своей спальне, где до вчерашнего дня спал
