и стал ждать. и у него вставал. ну почему некотрым парням достаются такие куколки, а он вручную отбивать должен? официант принял у них заказ, все записал, прошел во вращающиеся двери, передал заказ повару.
– эй, – сказал повар. – это у тебя там что?
– ты о чем?
– о том, что у тебя тут рог вырос! спереди! ко МНЕ с этой штукой даже не приближайся!
– да это ерунда.
– ерунда? этой ерундой кого-нибудь убить можно! иди под холодный кран его засунь! смотреть противно!
официант зашел в мужскую уборную. некоторым так все девки достаются. а он – писатель. у него полный чемодан рукописей. 4 романа, 40 рассказов, 500 стихов.
ни шиша не опубликовано. паршивый мир. таланта распознать не могут. принижают талант всячески. “связи” им, видишь ли, тут нужны, вот и все. паршивый хуесосный мир. обслуживаешь целыми днями этих дурацких людишек.
официант извлек свой член, водрузил на раковину и начал плескать на него холодной водой.
СОВОКУПЛЯЮЩАЯСЯ РУСАЛКА ИЗ ВЕНЕЦИИ, ШТАТ КАЛИФОРНИЯ
Бар уже закрылся, им еще до меблирашек тащиться, а тут на тебе катафалк прямо на улице, где Желудочная Больница стоит.
– Мне кажется, сегодня – ТА САМАЯ ночь, – сказал Тони. – Я уже в крови это чую, вот те крест!
– Та самая ночь для чего? – переспросил Билл.
– Смотри, – сказал Тони. – Мы уже хорошо знаем расписание. Давай отметем одного! Какого хуя? Или кишка тонка?
– Ты чё, с дуба рухнул? Думаешь, я зассал, потому что этот морячок мне по сраке надавал?
– Я этого не говорил, Билл.
– Да ты сам ссыкло! Да я тебе вломлю как не фиг делать…
– Ага. Я знаю. Я не про это. Я в смысле, давай жмурика отметем прикола ради.
– Ёбть! Да хоть ДЕСЯТЬ жмуриков!
– Постой. Ты сейчас назюзюкался. Давай подождем. Мы знаем расписание. Мы знаем, как они работают. Мы ж каждую ночь следили.
– А ты, значит, не назюзюкался, а? Да у тебя иначе бы ОЧКО взыграло!
– Тихо ты! Смотри! Вот идут. И жмурик с ними. Бедолага какой-нибудь. Смотри, простыню ему на голову натянули. Печально.
– Да смотрю я, смотрю. В самом деле печально…
– Ладно, мы знаем расписание: если жмурик только один, они его закидывают, перекуривают и уезжают. А если двое, то дверцы в катафалке они оба раза не станут запирать. Настоящие четкие мальчонки. Им все это обрыдло. Если жмурика два, одного парня они просто оставляют на каталке за машиной, заходят внутрь и вывозят второго, а потом обоих закидывают. Мы сколько ночей за ними наблюдали?
– Фиг знает, – ответил Билл. – Шестьдесят уж точно.
– Ладно, вот у них один жмурик уже есть. Если сейчас вернутся за вторым, этот – наш. Не обосрешься, если они сейчас за вторым пойдут?
– Обосрусь? Да у меня кишка потолще твоей!
– Ладно, тогда смотри. Сейчас узнаем… Оп-ля, поехали! За вторым пошли! – сказал Тони. – Хватаем?
– Хватаем, – ответил Билл.
Они рванули через дорогу и схватили труп за голову и ноги. Тони досталась голова – прискорбный отросток, туго обмотанный простыней, – а Билл держал пятки.
Потом они неслись по улице, и чистая белая простыня развевалась на трупе по ветру: иногда проглядывала лодыжка, иногда – локоть, иногда полная ляжка, а затем они взбежали по парадным ступенькам меблированных комнат, допыхтели до двери, и Билл сказал:
– Господи ты бож мой, у кого ключ? Меня трясет чего-то!
– У нас мало времени. Эти уроды скоро второго жмурика вынесут! Кидай его в гамак! Быстро! Надо этот чертов ключ найти!
Они швырнули труп в гамак. И тот раскачивался в лунном свете взад-вперед, взад-вперед.
– А может, тело назад отнесем? – спросил Билл. – Господи боженька, царица небесная, назад его что, нельзя?
– Времени нет! Слишком поздно! Нас засекут. ЭЙ! ПОГОДИ! – вдруг завопил Тони.
– Я ключ нашел!
– СЛАВА ТЕ ГОСПОДИ!
Они отперли дверь, сгребли эту штуку с гамака и помчались с нею вверх по лестнице. Комната Тони находилась ближе. Второй этаж. Труп довольно гулко стукался о стену и перила.
Тут они дотащили его до двери Тони и разложили на полу, пока Тони нашаривал в карманах второй ключ. Потом дверь открылась, они плюхнули труп на кровать, сходили к холодильнику, зацепили тонин галлон дешевого мускателя, хлопнули по полстакана, возобновили, вернулись в спальню, уселись и посмотрели на труп.
– Как ты думаешь, нас кто-нибудь видел? – спросил Билл.
– Если кто и видел, то здесь, наверное, уже легавых бы полно было.
– А как ты думаешь, они район обыскивать будут?
– Каким образом? Ломиться в двери в такое время и спрашивать: “Нет ли у вас мертвого тела”?
– Блин, наверное, ты прав.
– Конечно, прав, – ответил Тони, – но все равно интересно, каково парням было: приходят, а тела нет. Весело, наверное.
– Ага, – подтвердил Билл, – наверное.
– Ладно, весело или нет, но жмурик у нас. Во какой, на кровати валяется.
Они посмотрели на штуку под простыней, выпили еще.
– Интересно, он сколько уже покойник?
– Недолго, наверное, – я так думаю.
– А интересно, когда они застывать начинают? Интересно, когда они начинают вонять?
– Этот ригор мортис не сразу начинается, я думаю, – сказал Тони. – А вонять начнет довольно скоро. Как мусор в раковине. Мне кажется, кровь им только в морге спускают.
И вот эти два алкаша продолжали себе глотать мускатель; временами они даже забывали о трупе и разговаривали о других вещах, смутных и важных, даже не умея толком выразить свои мысли. Затем беседа снова возвращалась к покойнику.
Тело по-прежнему лежало на месте.
– Чего с ним будем делать? – спросил Билл.
– Поставим в чулан, когда застынет. Когда несли, у него все еще болталось.
Вероятно, полчаса назад умер или около того.
– Так, ладно, ставим его в чулан. А что дальше будем делать, когда вонять начнет?
– Я об этом еще не подумал, – ответил Тони.
– Так подумай, – сказал Билл, начисляя себе щедрой рукой.
Тони попытался подумать.
– А ведь знаешь, мы же в тюрьму сесть за это можем. Если нас поймают.
– Ну дак. И?
– Н-ну, мне кажется, мы сделали ошибку, только уже слишком поздно.
– Слишком поздно, – отозвался Билл.
