– Я ее от берега отбуксирую.
– А ты хорошо плаваешь?
– Не очень.
– А я хорошо. Я и отбуксирую.
– НЕТ! НЕТ! – заорал Тони.
– Черт побери, хватит орать!
– Я сам ее отбуксирую!
– Ладно! Ладно!
Тони еще раз хлебнул, стянул простыню вбок, поднял тело и медленно зашагал к волнолому. Мускатель ударил в голову сильнее, чем он предполагал. Несколько раз большие волны сбивали их с ног, вышибали ее у него из рук, и он отчаянно барахтался, бежал, плыл, стараясь отыскать в волнах тело. Потом замечал ее – эти длинные, длинные волосы. Совсем как у русалки. А может, она и была русалкой.
Наконец, Тони вывел ее за волноломы. Стояла тишина. На полпути между луной и рассветом. Он проплыл немного с нею рядом. Очень тихо. Время внутри времени и за пределами времени.
Наконец, он слегка подтолкнул тело. Она отчалила, наполовину погрузившись, и длинные пряди ее клубились вокруг тела. Все равно она оставалась прекрасна, хоть мертвая, хоть какая.
Она отплывала от него, попав в какое-то течение прилива. Море взяло ее.
Тут он неожиданно отвернулся, заспешил, загрёб к берегу. Казалось, он очень далеко. Последним взмахом оставшихся сил он выкатился на песок, словно волна, перебитая последним волноломом. Приподнялся, упал, встал, пошел, сел рядом с Биллом.
– Значит, ее больше нет, – произнес Билл.
– Ну. Корм акулий.
– А как ты думаешь, нас поймают?
– Нет. Дай хлебнуть.
– Полегче давай. Там уже на донышке.
– Ага.
Они вернулись к машине. Билл сел за руль. По пути домой они спорили, кому достанется последний глоток, потом Тони вспомнил о русалке. Он опустил голову и заплакал.
– Ты всегда ссыклом был, – сказал Билл, – всегда ссыклом был.
Они вернулись в меблирашки.
Билл ушел к себе в комнату, Тони – к себе. Вставало солнце. Мир просыпался.
Некоторые просыпались с бодунами. Некоторые – с мыслями о церкви. Большинство же еще спало. Воскресное утро. А русалка, русалка со своим славным мертвым хвостом – она уже в открытом море. А где- то пеликан нырнул и взмыл с серебристой рыбкой, похожей на гитару.
АККУМУЛЯТОР ПОДСЕЛ
я купил ей выпить, а потом еще выпить, и уж потом мы поднялись по лестнице за баром. там располагалось несколько больших комнат. она меня завела. язычком мне крутила. и мы лапали друг друга всю дорогу, пока поднимались. в первый раз я всунул стоймя, прямо в дверях. она лишь трусики оттянула, и тут я вставил.
потом мы зашли в спальню, а на другой постели пацан какой-то лежит, там две постели было, и пацан этот говорит:
– здорово.
– это мой брат, – говорит она.
парнишка – прямо доходяга, а по виду – отпетый бандит, но если вдуматься, все люди на свете по виду отпетые бандиты.
в изголовье стояло несколько бутылок вина. они открыли одну, я подождал, пока оба отопьют, потом сам хлебнул.
кинул десятку на комод.
пацан от бутылки не отрывался.
– у него старший брат – великий тореадор, Хайме Браво.
– я слыхал о Хайме Браво, он, в основном, в Т. на арену выходит, сказал я.
– но тюльку на уши мне вешать не надо.
– ладно, – ответила она. – тюльки не будет.
мы немного поговорили, прикладываясь, – просто светская беседа. а потом она погасила свет, и с брательником на соседней кровати мы сделали это снова.
бумажник я сунул под подушку.
когда мы закончили, она зажгла лампочку и ушла в ванную, а мы с брательником отхлебнули по очереди. когда он отвернулся, я вытерся простыней.
она вышла из ванны, по-прежнему хорошенькая; я имею в виду, после двух случек она все еще хорошо выглядела. груди маленькие, но твердые; сколько бы в них ни было, торчали как надо. а задница – большая, тоже то, что нужно.
– ты зачем сюда заехал? – спросила она, подходя к кровати. скользнула ко мне под бок, натянула простыню, приложилась к пазырю.
– аккумулятор зарядить через дорогу.
– после вот этого, – сказала она, – тебе самому подзарядка понадобится.
мы рассмеялись. даже брательник рассмеялся. потом посмотрел на нее:
– он нормальный?
– конечно, нормальный, – ответила она.
– вы о чем это? – спросил я.
– нам надо поосторожнее.
– не понял?
– тут одну девчонку в прошлом году чуть не убили. какой-то парень сунул ей кляп в рот, чтоб не орала, потом достал перочинный ножик и по всему тело ей крестов понавырезал. столько крови потеряла, чуть не умерла.
брательник ее оделся очень медленно, потом ушел. я дал ей пятерку. она швырнула ее на комод к десятке.
протянула мне бутылку. хорошее вино, французское. от него не тошнит.
она потерлась об меня ногой. мы уже оба сидели в постели. очень удобно.
– тебе сколько лет? – спросила она.
– черт-те сколько – почти полвека.
– вжариваешь ты здорово, а выглядишь как развалина ходячая.
– прости. я не очень симпатичный.
– о, нет, я думаю, ты – прекрасный человек. тебе это кто-нибудь говорил?
– спорить готов, ты это всем говоришь, с кем ебешься.
– нет, не всем.
мы еще немного посидели, бутылка ходила по кругу. было очень тихо, если не считать отзвуков музыки. доносившихся снизу из бара. я аж в какой-то сонный транс впал.
– ЭЙ! – завопила она. и длинным ногтем мне прямо в пупок.
– оу! ч-черт!
– ПОСМОТРИ на меня!
я повернулся и посмотрел.
– что ты видишь?
– красивую мексиканскую индианку.
– как ты это видишь?
– что?
