здесь своего дружка! Может, ты с ним заодно? Оболванили меня чем-то, притащили сюда и использовали. Правда, он не успел, потому ты меня и не пускаешь? А он сейчас еще дружков привезет, да?!
Галя выкрикивала все это, будто бы слушая себя со стороны. Сначала ей было невыносимо стыдно за те гадости, что слетали с ее языка, хотя она и не могла остановиться. А потом ей вновь стало страшно — ведь все, что она сейчас нагородила, так логично укладывалось в схему событий!.. А весь этот спектакль с прятками — просто игра скучающих выродков, не более…
Но тогда… Тогда ей и впрямь нельзя идти к станции. Надо немедленно избавляться от этого тощего ублюдка и прятаться! Или нет — лететь к ближайшему дому и кричать, стучаться… Завтра не выходной, но ведь кто-то в конце мая должен же здесь обитать!
Галя замолчала, с ужасом вглядываясь в округлившиеся глаза Тараса. «Ага, испугался, что я его раскусила!» — уверилась она в собственной правоте и медленно наклонилась, словно поправляя туфлю. На самом же деле она быстро сорвала ее с ноги и со всего маху припечатала каблуком Тарасу между глаз. Тот взвыл, зажав ладонями лицо, и завертелся на месте. Галя же, прыгая на одной ноге, цепляла на другую вырывающуюся из рук туфлю. А когда ей это наконец удалось, опрометью бросилась к спасительным домам, темнеющим в конце переулка.
8
Боль оказалась ошеломительной — но все-таки не такой сильной, как при загадочных приступах. Наверное, как раз потому, что она была не пугающе непонятной, а реальной, вполне объяснимой. Хотя как сказать — понять поведение Галины он все-таки не сумел бы, очевиден лишь источник пульсирующей боли. Конечно, мыслить столь последовательно Тарас сейчас не мог. Все это пронеслось в мозгу путано, скорее, на уровне эмоций. Первое же, о чем он подумал сознательно, — что эту взбалмошную дуру надо срочно остановить. Подумал — и устыдился. Никакая Галина не дура. И вовсе не взбалмошная. Ее выдержке оставалось еще поучиться. И то, что срыв все-таки наступил, совершенно естественно. Но остановить ее все равно нужно. Только вот как?
Превозмогая боль, которая и стала внезапно подсказкой к решению, Тарас, не обращая внимания на льющуюся из носа кровь, крикнул в спину убегающей Галины:
–?А как же боль?.. Наша общая. Я обещал рассказать, помните?
Из-за разбитого носа прозвучало все это гнусаво и неразборчиво. Но, видимо, Галина услышала главное. И тотчас, будто наткнувшись на стену, остановилась. Медленно, словно боясь увидеть нечто ужасное, повернула голову и что-то негромко сказала.
–?Я не слышу, — зажав кровоточащий нос, ответил Тарас.
Галина вернулась, но все-таки встала достаточно далеко, готовая в любой миг снова рвануться и побежать.
–?Рассказывайте.
Тарас шмыгнул носом. Заполнившая ноздри кровь мешала говорить внятно. Он вспомнил, что в нагрудном кармане пиджака обязательно должен быть платок, мама чуть ли не ежедневно меняла ему эти платки, настойчиво засовывая их в карман. Так и есть, платок оказался на месте. Тарас осторожно высморкался, а когда отнял бывший только что белым квадрат ткани от носа, тот в лунном свете показался ему черным. «Кровь и должна быть черной, — внезапно подумал Тарас. — Она вымывает из нас столько грязи, что иной ей быть попросту невозможно».
–?Рассказывайте, — повторила Галина, и Тарас, скомкав окровавленный платок, стал сбивчиво говорить ей о преследовавших его приступах боли.
Выслушав не перебивая, Галина переспросила:
–?Когда у вас был первый приступ?
–?Вчера. Да, вчера вечером, — ответил Тарас. И осторожно спросил: — Вы мне верите?
–?Не знаю, — честно призналась Галина. — Вы могли все придумать, когда я сказала, что у меня болит голова.
–?Но зачем? Зачем мне это придумывать? — воскликнул Тарас и сглотнул, едва не подавившись собственной кровью. — Я никакой не маньяк и не насильник, поверьте! Я простой школьный учитель.
–?Да? — неожиданно и непонятно отчего развеселилась Галина. — И что вы преподаете?
–?Русский язык и литературу.
–?Жаль, — хмыкнула Галина, и если бы не близорукость Тараса, он увидел бы, что женщина немного расслабилась, выражение лица стало совсем иным, во взгляде пропала обреченность. — Лучше бы это… как оно там у вас называется?.. Основы соблюдения безопасности?
–?Основы безопасности жизнедеятельности, — поправил Тарас. — Но нет, увы. Только русский и литературу.
–?А ну-ка! — оживилась вдруг Галина. — Сейчас проверим, кто вы есть. Скажите-ка, что такое тропы?
–?Тропы? — шмыгнул носом Тарас. — Дорожки такие, проделанные ногами людей или животных. В лесу, в степи там… в общем, где нормальных дорог нет.
Галина напряглась. Тарас не мог это увидеть, но почувствовал. И с легкой ехидцей в голосе добавил:
–?А то, что вы имеете в виду…. Троп — это такой оборот речи, для усиления ее выразительности. Когда слова или выражения употребляются в переносном смысле. Эпитет, метафора, сравнение и все такое… Годится?
–?Вполне. — Из голоса Галины исчезла настороженность. — Хотя в принципе отчего бы школьному учителю не быть маньяком? Примеров хватает.
–?Да ладно вам, — снова шмыгнул Тарас. — Сами-то откуда про тропы знаете?
–?На журфаке училась, — буркнула Галина и быстро сменила тему: — Так что делать будем, учитель?
–?Для начала… — сказал Тарас, но кровь опять хлынула струей на подбородок, и он задрал голову, нашаривая в кармане платок.
–?Для начала нужно вам первую помощь оказать, — подошла к нему Галина и сама достала окровавленный кусок ткани. Критически его осмотрела и покачала головой: — Да уж… Надо бы воду найти. Есть ведь тут какие-нибудь колонки, колодцы?
–?Ддесь река ездь… — прогундосил Тарас, не опуская головы.
–?Да-да, я что-то такое помню, — кивнула, вглядываясь в темноту, Галина. — Только вот где?
Тарас махнул рукой в сторону той самой злополучной дачи, на которую Галине даже смотреть не хотелось. Домик, где пришлось им так «романтично» познакомиться, был самым крайним в поселке. А дальше, меж кустов и редких деревьев, и впрямь поблескивала лунной дорожкой вода.
–?Пойдемте. — Немного помедлив, Галина взяла Тараса за руку, поскольку он так и стоял, взирая на луну и звезды, зажав пальцами ноздри, и повела его к реке. Но все же взяла намного правее дачи, хоть и пришлось сойти с дорожки в довольно густую траву.
Тарас шагал за Галиной послушно и молча, лишь изредка чертыхался, когда ноги путались в траве и спотыкались о кочки. «Удивительное существо человек, — рассуждал он, обращаясь, видимо, к звездам, поскольку смотрел по-прежнему на них. — Ничтоже сумняшеся, лупит ближнего по лицу, а потом за ручку, как любимое дитятко, ведет смывать кровушку. После того ведет, как тот самый ближний напомнил, что у них общая боль. Не радость, не интересы, а именно боль. Только она, видимо, и сближает людей, делает их терпимее друг к другу. Не потому ли человечество так любит воевать, чтобы потом, обнявшись с бывшим недругом, погоревать над обоюдными ранами?» Впрочем, философствовать Тарасу пришлось недолго — скоро уже Галина испуганно крикнула: «Стойте!» — она сама чуть не шагнула в пустоту внезапно возникшего под ногами обрыва.
Несколькими метрами левее обнаружился пологий спуск. Берег оказался глинистым, и у самой воды следовало быть осторожными, чтобы не соскользнуть в реку. Так что Тарасу волей-неволей пришлось опустить голову, и кровь опять принялась сочиться, хоть и не текла уже ручьем, как поначалу.
