Девушка остановилась, оглянулась – выглядит очень обиженной, сейчас опять слезы ручьем и крик до неба. Как они мне надоели!
Вздыхаю: одной мне было бы легче. Умирать легче одному. Такая это Игра – в ней можно победить, но нельзя выжить.
– Надо ставить метки, чтобы найти дорогу назад! – объяснил ей Лешка.
– Леша, подумай головой: чем ты будешь ставить метки на льду? – это уже я.
Не могу промолчать.
– Обыкновенно – складным ножиком царапать стрелку. Всегда так делают!
– Как ты потом их найдешь – здесь темно! – Откуда-то сверху в пещеру просачивался тусклый свет, даже залетали редкие снежинки. Но такого освещения ничтожно мало, чтобы разглядеть царапину на льду. Аккумулятор в фонарике рассчитан всего на несколько часов, его надо беречь!
– Ладно, давайте сюда шарф! Распустим и выйдем потом по нитке…
– Как дурочки из детской сказочки! – надулась Иришка.
– Что тут постыдного? – не ожидала, что мой давнишний приятель Дан вступится за Лешку. – В тюрьме всегда так делают: сначала забрасывают нитку с гаечкой из камеры в камеру, потом к ней привязывают сигареты, спички или еду, дергают, чтобы утащили в другую камеру, называется «грев»…
– Здорово! Только куда мы прицепим?
– Цепляй к арбалетной стреле…
Пока Иришка нехотя потрошила шарф, Дан отобрал у Лешки арбалет, сам привязал нитку к стреле и запустил ее в сторону ледяных колонн.
Стрела с характерным звуком ударилась о заиндевевшую стену, перевернулась и застряла в узкой выемке между двух ледяных столбов. Для проверки Дан дернул за нитку пару раз – она испуганно натянулась. Иришка помчалась на звук капель, на ходу распуская шарф, – мягкая пушистая нитка скользила в пальцах, бесшумно опускалась на ледяной пол и тянулась следом за нею, указывая путь.
Я отстала и брела в хвосте. Проход сужался, хрустящая ледяная корка под ногами стала влажной и скользкой – сосульки подтаивали, капли срывались вниз и звонко разбивались о землю. Чем дальше в глубину пещеры, тем теплее становилось, пришлось расстегнуть куртку. Впереди опять заплясал лучик фонарика..
Ледяной лабиринт внезапно оборвался. У самых наших ног плескалась вода. Она выглядела черной и маслянистой, а над нею поднимался тяжелый, вонючий пар. Мы вышли на берег подземного озера.
Иришка присела на корточки и обмакнула в воду ладонь:
– Ой, водичка тепленькая, сейчас умоемся…
Иришка рассматривает мелкие прозрачные пузырьки на ладонях. Бедолага, еще не знает, что у нее точно такие на щеках, прямо на красных пятнах. Реветь на морозе очень вредно для красоты!
Вадиму помогли вылезти из куртки, заскорузлый от крови кусок свитера отрезали ножом, а рубашку пришлось отмачивать теплой водой, чтобы отлепить от раны. Кровь уже не текла, но дырка сквозная – можно палец засунуть, наверное. В плечо Вадику всадили шприц с обезболивающим. Лешка ковырялся в аптечке, советовал, чем намазать вокруг этой дырки, усадил и подпер рюкзаками.
Нет, Никита ничего не говорил ему про озеро, бормотал Вадик на мои вопросы. Его рюкзак сгинул в палатке вместе с еще тремя. Зато уберег пистолет. Настоящее оружие – долго ли ему прослужит? Он совсем бледный, боюсь, долго не протянет. На лбу у него россыпью бисера проступил пот. Вадим поймал меня за руку холоднючими пальцами:
– Уходите отсюда, не сидите долго. Иди туда, где вас видно. Если вас объявят как «выбывших»… Охрана вас убьет. – Он прикрыл глаза и облизнул пересохшие губы. – Я видел… Видел, как одного мальчика тащили крюком… Он заорал, его застрелили…
У бедного Лешки глаза округлились от страха! Даже у меня волосы на затылке зашевелились, я отошла ближе к озеру.
Стояла и смотрела на воду – над нею клубился пар, и мысли мои были такими же, густыми и тяжелыми.
Что Никита нашел в этой пещере? Подземный загон для диких зверей? Нет, для зверей здесь слишком тихо.
Юлькину заначку? Она пришла к ребятам в палатку без рюкзака, хотя рюкзак у нее был. Какое оружие удалось раздобыть Юльке? Из автомата шпилила не она – чтобы попасть в бегущего человека, да в такую метель, надо уметь стрелять. А Юлька раньше автомата в руках не держала.
Может, Никита наткнулся на контрольный пункт охраны? Он хотел разобраться, что происходит на Игре…
8
…Озеро издало утробный звук, под темной водой что-то заворчало, стало медленно подниматься наверх, вспучив водную гладь. Огромный пузырь набухал, раздувался и вдруг взорвался, обдав нас брызгами воды. Мы шарахнулись от озера, но отвратительный запах преследовал нас – так воняет в жаркий летний день на городской свалке!
– Фу! – Я прикрыла нос и рот воротом свитера.
Про нитку, проложенную к выходу, мы вспомнили не сразу. Только когда окончательно заблудились. Пришлось возвращаться к озеру, подсвечивая себе дорогу фонариком, но Иришка все равно умудрилась споткнуться:
– Ой, что это?
Фонарик осветил лохматый рыжий мех, потом громадную ногу!
Я сдавила пальцами рукоятку меча – вдруг неведомая тварь вскинется и разорвет меня в кровавые клочья? Плавно, чтобы не разбудить чудовище, высвобождаю оружие из ножен. Жду секунду-другую, решаюсь ткнуть острием в лохматую ногу.
Никакой реакции.
Тыкаю еще несколько раз, со всей силы, но мой враг не шевелится.
Лешка решается приблизиться, наклоняется и впотьмах изучает мех:
– Думаю, это примитивный примат…
– Не дождался нас и подох с голодухи! – Я отобрала у малого фонарик, осветила находку. Круг света медленно поднимался вверх – от бесформенных сапог из лохматого меха к кожаным штанам, а затем короткому меховому пальто.
В ярлычках с ценой на таких пальтишках пишут «меховая доха», хотя их давным-давно шьют по экологическому стандарту ВЭС. Стандарт запрещает использовать натуральный мех и кожу животных для изготовления одежды.
Лучик света крадется по лохматой шубе, добирается до бороды, и наконец…
Я вскрикнула и только усилием воли удержала фонарь в руке.
ЕГО лицо слабо светилось…
Впервые на Острове мне стало по-настоящему жутко – я зажмурилась и повернулась, чтобы бежать!
…под подошвами ботинок что-то знакомо и жалобно хрустнуло. Медленно опускаюсь на корточки и открываю один глаз, опускаю лучик фонарика на землю. Похоже, совсем недавно здесь разбилась его точная копия! Я наступила на черные кусочки пластикового корпуса, вот прозрачные осколки такого же фонарика…
Наверняка здесь был Никита! Испугался, точно как я, и выронил фонарик.
Значит, надо вдохнуть поглубже и рассмотреть это светящееся лицо.
Что оно мне расскажет?
Огромный и страшный мертвец молчал.
Он умер давно – глазные впадины пустые и темные, но лицо покрыто крошечными кристалликами инея, которые отражают свет, как микроскопические зеркала, и кажется, что кожа светится. Все равно – у меня не осталось мужества, чтобы сунуть руку под меховую куртку. Пришлось окликнуть Дана.
– Смотри…
Дан пожал плечами и похлопал по меховой куртке мертвеца, расстегнул и стал обшаривать внутренние карманы.
