держать Юльку и дотянуться до него мне не под силу. Выбираю Ника. Юльку отпускаю – она безвольно, как мешок, опускается на тропинку.
Мне приходится выломать несколько сосулек ледорубом, чтобы подобраться к нему поближе. Тихонько зову его:
– Ник? – Он не откликается.
Приходится согнуться в три погибели, чтобы забраться в пещеру, потолок очень низкий. Наверное, Никита вырыл ее, чтобы укрыться от непогоды. Кажется здесь немного теплее, чем снаружи. Ник очень бледный, кожа на высоких скулах кажется прозрачной, я могу рассмотреть каждую жилку. Он весь опутан веревкой, как паутиной! У меня нет времени распутывать сложные узлы и думать, как Юлька смогла с ним справиться – я попросту разрезаю веревку ее ножом. Запускаю руку под его куртку, под высокий ворот свитера – чтобы дотронуться до шеи. Чувствую, как под подушечками пальцев бьется тонка ниточка пульса. Он еще жив!
Смогу ли я его отогреть? Успею ли?
Я вспомнила белые клочья пара над озером. Надо отвести его в пещеру, у теплой воды он обязательно придет в себя. Расстегиваю рюкзак – в термосе осталось немного теплого питья, надо влить Никите в рот, попытаться растормошить его, вытащить из сладкого ледяного забытья. Трясу его за плечи, шепчу:
– Никита, Ник? Ты меня слышишь? – Прижимаюсь щекой к его лицу в пустой надежде, что прикосновение теплой кожи вернет ему жизнь. – Пожалуйста, открой глаза!
Снаружи доносится шум вертолета – звук пропеллера меня ужасно раздражает, выглядываю наружу, чтобы понять, надолго ли прилетела эта напасть, и застываю в изумлении!
Я поступила очень беспечно, оставив Юльку без присмотра. Она ухитрилась выползти из куртки, не обращая внимания на холод, сидела на снегу и пыталась зубами перегрызть шнурки на запястьях. Губы у нее посинели, зато нос и уши – белее снега. Юлька услышала шум пропеллера и подняла голову. Дождалась, когда вертолет завис прямо над нами, вскочила, распрямила спину, подняла связанные руки высоко над головой, улыбнулась и прыгнула.
Полетела в бездонную темную бездну, как оранжевая стрела!
Потрясенная, я шагнула к краю обрыва, глянула вниз и сразу отпрянула. Голова закружилась от высоты и желания прыгнуть туда следом за Юлькой. Расщелина была настолько глубокой, что даже солнечный свет не в силах добраться до ее дна. Там царит вечный мрак. Мне не разглядеть Юлькиного тела, но я знаю: год за годом оно будет лежать там, покроется ледяной коркой и навечно останется таким же юным. Даже хищные птицы не смогут склевать ее красоту.
Надо отойти подальше от расщелины – смерть умеет казаться очень притягательной, нашептывает простые и быстрые решения. Но у меня сейчас хватает забот, и нет никакого желания усесться на камушек, подпереть рукой щеку и подумать о смерти всерьез.
Мне надо быстрее перетащить Ника к пещере. Он худощавый, высокий и спортивный парень. Но все равно слишком тяжелый, чтобы я смогла в одиночку справиться с таким делом. Вытаскиваю из рюкзака веревку и прикидываю ее длину: за пару недель в тренинг-центре будущие игроки, конечно, не превратились в альпинистов, но научились некоторым полезным штукам. Попробуем сделать петлю, подцепить его под руки и спустить вниз на веревке. Только надо найти, где эту веревку закрепить. Справиться без помощника с такой задачей сложно, и я здорово обрадовалась, когда увидела, как Дан карабкается ко мне по склону.
– Живая? – Он обнял меня и похлопал по спине как старого приятеля.
– Думаю, пойду гляну: кто из вас, девчонки, кувыркнулся в пропасть… Слушай, ты сегодня отжигаешь!
– Это не я. – Мне чужой славы не надо. – Это все Юлька…
Он тоже подошел к расщелине, столкнул носком вниз кусочек льда, тихо присвистнул и покачал головой. Жаль, что на Игре нет команды, одетой в черное. В черном Дан стал бы главным героем – у него эффектные темные брови. В меховой одежде, как у пещерного мертвеца, он мог выглядеть как опасный хищник, у него яркие кошачьи глаза. Но в неуклюжей оранжевой куртке он обычный лыжник, сбившийся с маршрута на снеговой трассе.
– Ты что, оставил малых одних? Они же перемерзнут!
– Ладно тебе, ничего им не сделается. Ну как, нашла своего парня?
– Он не мой парень, – сразу же поправила я. – Да. Я его нашла…
10
Мы поднялись к вырубленной во льду пещере, где я оставила Ника. От солнечных лучей он немного согрелся, кожа порозовела, веки чуть подрагивают. Мы, как умели, обвязали его веревкой – продели под руки, перекрестили восьмеркой на спине и закрепили на груди. Пока возились, выяснили, что никакой карты у Ника при себе нет. Вообще ничего из вещей нет – даже браслет на запястье расколочен камнем так, что вся кожа вокруг исцарапана и в синяках. Сигнал с браслета перестал поступать, вот почему Никиту объявили как «выбывшего», но тело не стали искать, догадалась я.
– Привет от Юльки, – вздохнул Дан, заслонил глаза от солнца рукой и огляделся. – Где эта стерва прятала свое добро? Место должно быть рядом, долго без куртки она не протянула бы. Наверняка ее логово-берлогово ниже, таскать рюкзаки наверх тяжело…
Мы одновременно повернулись и посмотрели на пятачок снега, где продолжали топтаться Лешка с Иришкой. Они заметили нас, стали кричать, прыгать и махать руками.
– Что там опять стряслось? Пойду взгляну.
Дан сбросил веревку – она улетела вниз, извиваясь, как змея, потянул за нее, проверяя прочность крепления, а потом лихо скатился вниз, как будто всю жизнь только этим и занимался. Хотя я понятия не имею, чем он занимался эти два года. Он тоже машет мне рукой:
– Слезай, Анна! Спускайся сюда – быстрее! Малые нашли склад! – Значит, любопытство может приносить не только неприятности.
– Хорошо! – Но сначала я отправлю вниз Никиту…
…Я никогда не видела ничего подобного! В пещере горели десятки свечей, но казалось, что их несколько сотен. Свечи были расставлены повсюду, каждый огонек отражался в ледяных наростах и в каждой снежинке. Некоторые свечи уже догорали, кое-где виднелись куцые потухшие огарки, другие сгорели только до половины. Множество огоньков покачивалось от малейшего сквозняка, и по стенам скользили таинственные тени. В пещере было тепло, с потолка срывались капельки воды.
Если бы одна большущая капля не упала мне на нос, я бы стояла завороженная, пока не погаснет последний огонек, и не увидела ни аккуратно сложенные в углу рюкзаки, спальники и прочие трофеи, ни оранжевую куртку, ни раскуроченный деревянный ящик, в котором еще оставалось несколько нетронутых свечей.
– Бедная Юлька, – пробормотала я.
Да, Юлька знала, как устроена Игра гораздо лучше нас. Поэтому смогла пронести сюда собственное оружие, научилась стрелять из автомата. Знала, что охрана патрулирует Полигон, что пытаться убежать с него – верная смерть. Она много знала про Игру, а теперь все ее секреты покоятся на дне глубокой расщелины.
Ее уже нет, а свечи продолжают гореть. Я горько вздохнула:
– Юлька совсем была ненормальная. Хотела, чтобы ее видели даже здесь…
– Ты даже не представляешь, насколько ненормальная. – Дан поднял с пола и показал мне длинную светлую куртку – такие носят все охранники Полигона.
– Вдруг охранник ей сам отдал? – неуверенно предположила Иришка.
– И автомат отдал, и переговорное устройство… – хмыкнул Лешка.
– Вы нашли переговорное устройство?
– Ага. – Он показал нам черную коробочку с антенной.
– Жалко, не работает! – Я неуверенно потыкала пальцами в разные кнопки.
– Сигнала опять нет?
– Может, просто сломалось?
– Не знаю, я такое дорогое никогда не разбирал.
– Ох…
