Еще пример из Анакреонта — стихотворение «О любителях», которое переведено также Пушкиным:
Стремление к естественности и простоте — насколько возможно в условиях старой стихотворной формы — было присуще творчеству Кантемира и выделяло его не только среди современников, но и некоторых позднейших писателей XVIII в. Карамзин в своей характеристике даже много десятилетий спустя обращает внимание именно на эту его особенность (Кантемир «писал довольно чистым языком»). Теоретические рассуждения и опыты Кантемира составили определенный этап в развитии русского стихосложения. Утверждение новой тонической системы связано прежде всего с именем Ломоносова, провозгласившего свои принципы уже в «Оде на взятие Хотина» и «Письме о правилах российского стихотворства» (1739–1740). Однако эти работы остались, по-видимому, неизвестны Кантемиру.
Загадка «Писем» Кантемира
В научном наследии Кантемира особое место занимают его «Письма о природе и человеке». Собственно, так было названо это произведение, не имевшее заглавия, в двухтомнике под редакцией Ефремова, где оно впервые напечатано. До сих пор история «Писем» и обстоятельства работы над ними Кантемира остаются неясными. Составители двухтомника использовали единственный известный им рукописный экземпляр «Писем» («Нам известна только одна рукопись этих писем», — констатируют они). Рукопись находилась тогда в петербургской Публичной библиотеке, куда она в свою очередь попала в 1830 г., когда была куплена у московского библиофила А. Ф. Толстого. Еще раньше рукопись побывала у нескольких лиц и получила известность; в журнале «Вестник Европы» (1811, №19) было опубликовано первое «письмо».
Рукопись «Писем» (она и сейчас хранится в ленинградской Государственной публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина) содержит 74 листа. Она имеет следующий заголовок (крупно, с выносными буквами) — «Копии с одиннадцати писем от князя Кантемира, бывшего во Франции», далее в заглавии такими же буквами, что и основной текст: «писанных к одной тамошней же госпоже, об которой он нейменовал во оставшихся с тех своих к ней писем отпусках». Этот заголовок, как и подзаголовок, принадлежит явно не автору. Сделаны ли эти «копии» непосредственно с несохранившегося оригинала или с других копий («отпусков») — сказать трудно. Судя по бумаге и почерку, данная рукопись относится ко второй половине — концу XVIII в. Единственная деталь, которая может помочь восстановить историю рукописи, — это ясно видная помета в нижнем правом углу титульной страницы: Ф. Аргунов. Не имеет ли она отношение к Федору Леонтьевичу Аргунову (1716 — после 1767) — известному архитектору из талантливой семьи крепостных Аргуновых? Достаточно образованный человек, строитель Кускова под Москвой, он мог быть переписчиком или заказчиком рукописи[32].
В посмертной описи библиотеки Кантемира среди других печатных и рукописных произведений писателя «Письма» не значатся[33]. Впрочем, и некоторые другие произведения (например, сатира IX) были отысканы не сразу. Не имеет решающего значения и то, что произведение представлено как «письма». Как мы знаем, в XVIII в. «письма», «беседы», «диалоги» и т. д. — весьма распространенный литературный жанр. Можно указать, например, знаменитые «Письма о разных физических и философических материях, писанные к некоторой немецкой принцессе» Л. Эйлера, переведенные (в 3-х томах, 1768–1774) академиком С. Румовским. Конечно, такие «письма» вовсе не обязательно посылались адресату, да и адресат мог быть вымышленным.
Рукопись «Писем» из Публичной библиотеки, как оказалось, не единственная. Очевидно, «Письма» переписывались так же, как и другие труды Кантемира. В Центральном Государственном архиве литературы и искусства имеется второй список «Писем», сделанный, по-видимому, с первого в 1810 г., с замечаниями
