— Готов ли ты к смерти? — произнес третий.
— Испытываешь ли ты страх? — донеслось из уст четвертого.
Они говорили по очереди, но создавалось жутковатое впечатление, будто говорило одно существо — единый носитель разума всей этой дюжины. И разум этот находился где-то вовне, используя эти тела лишь в качестве собственных рук, ног и говорящих голов.
Злой прислушался к собственным ощущениям: какая-то грозная сила пробовала на прочность его душу, словно примеривалась — как взломать хрупкую защиту разума и пробраться в его сознание.
— Не надо копаться у меня в мозгах! — яростно выкрикнул Злой. — Говорите так!
— Хорошо, — ответил один из дюжины. — Мы ждали тебя, Злой. И вот ты пришел. Это означает, что мой давний замысел имеет смысл.
— Твой? Или ваш? — прищурившись, спросил Злой.
— В данном случае это не важно…
Манера вести разговор посредством нескольких ртов и бесила, и заставляла нервничать.
— А кто ты такой? Зачем тебе столько глаз и языков? Ведь я-то один…
— Просто мне хочется рассмотреть тебя в объеме, в ракурсах и измерениях, недоступных твоей расе. Ты даже не представляешь, сколько в действительности у меня глаз, ушей, ног и всего прочего, — хором заговорила странная дюжина. — Впервые ты встретился со мной еще там, в лаборатории сектора цэ- тридцать пять. Помнишь? Тогда я смотрел на тебя сквозь стекло. Из большого сосуда с питательным раствором.
Злой ошарашенно моргнул.
Конечно, он помнил того первого монстра — плавающего в мутной жидкости в здоровенной стеклянной банке. Но… как же это возможно?!
— Я смотрел на тебя в темном тоннеле — сотнями глаз с холодных сырых стен, — сказал один представитель неведомого разума. — Я наблюдаю за тобой давно, ты и представить себе не можешь, насколько давно. Многие из родившихся здесь существ стали моими глазами, ушами, моими осязанием и обонянием, расползаясь по пространству этого бетонного мешка. Ничего не поделаешь — я вынужден пользоваться чужими органами чувств, жить чужими ощущениями, так как начисто лишен собственных. Ведь я способен только лишь мыслить.
Злому показалось, что один из дюжины усмехнулся. Наверное, показалось — на этом подобии лица трудно было представить себе хоть какие-то эмоции.
— Но, согласись, — продолжил другой, — разум всегда находит выход. Даже когда тело уже ни на что не способно. Сегодня ты не раз мог убедиться в этом. Конечно, на подобное способен не каждый. И именно потому, что ты особенный, — ты нужен мне.
— Если я тебе нужен — ты не убьешь меня, — удовлетворенно заметил Злой.
— Именно так. Конечно, если мы договоримся. Впрочем, я ничуть не сомневаюсь в этом. Ведь мы с тобой так похожи.
— Чем же?
— Мы оба — монстры. С точки зрения людей, разумеется. Мы те, чьи возможности выходят за рамки, отведенные природой простым человеческим существам…
— Ты тоже был человеком? — спросил Злой, отвлекшись на долю секунды: паутинные нити, казалось, сдавливали все сильнее, и конечности уже начали затекать.
— Нет. Я никогда не был человеком. И в отличие от мутантов, возникших из созданных природой видов, тех, которых изменила, подмяла под себя особая мутагенная среда, я изначально был создан таким, каков я есть.
Повисла пауза. Словно этот «некто» погрузился в тягостные, мрачные размышления.
— Человек задумал поиграть в Бога-творца и сотворил чудовище. Не сомневайся — я прекрасно понимаю, что я такое на самом деле.
— Но где ты? — не без любопытства поинтересовался Злой.
— Хочешь взглянуть?
— Хочу вылезти из этого чертова кокона, — признался Злой.
— Что ж…
И все двенадцать существ, которых язык не поворачивался назвать людьми, разом шагнули в его сторону. Высвободили его довольно быстро — просто разорвав «паутину».
Тут же что-то больно резануло в затылке.
— А, черт! — зашипел Злой, схватившись за голову. Между пальцами заструилось теплое и липкое. Глянул на ладонь: точно — кровь!
Быстро обернулся: вверх, в туманную мглу, извиваясь, уползало тонкое щупальце с острым шипом на конце.
— Не беспокойся, — сказал один из двенадцати. — Рана сейчас затянется.
«Что это было? — лихорадочно подумал Злой. — Если меня обездвижили, чтобы полакомиться кровью или мозгом, — отчего же так просто отпустили?»
Впрочем, это был лишь один из бесчисленного множества вопросов, так и оставшихся без ответа.
7
Злого вели под конвоем словно штампованных по одному образцу фигур, и он во все глаза пялился на этот мирок, прозванный Черной Твердью. Что здесь было черного и злого — понять никак не получалось. На него никто не нападал, его освободили при первой же просьбе, и, в общем-то, он без труда смог бы сбежать от своих конвоиров.
Но заноза беспокойства не давала расслабиться. Если в предыдущем котловане он видел, слышал, осязал и обонял зло, то здесь никому не было дела до его бренного тела. Зло стремилось проникнуть в его разум. Пока что — лишь осторожно прощупывая, наверное, чтобы не повредить сложный механизм. А может — попросту оттягивая удовольствие.
И Злому стало вдруг понятно, что же черного было в этой спокойной Тверди.
Черными здесь были помыслы.
Из тумана медленно выползал большой холм — вроде того, на который пришлось взбираться в предыдущем котловане. По мере приближения холм рос в размерах, плавно выплывая из тумана, и, когда очертания этого холма стали обретать более-менее четкие линии, Злой невольно замедлил шаг и вдруг остановился, облившись от ужаса холодным потом.
Никакой это был не холм.
Это был гигантский, расползающийся под собственной тяжестью, лоснящийся серой слизью мозг.
Черт побери — мозг! Размером с пятиэтажный дом.
— Я вижу, тебя впечатлила моя сущность, — сказал один из его сопровождающих. — Но и твоя сущность заключается в том же самом сером веществе. Единственное различие между нами в том, что я не в состоянии носить с собой вместилище своего разума. Зато способен видеть тысячью глаз и управлять тысячью тел одновременно…
Злой стоял в оцепенении, не в силах уложить в голове полную картину представшей ему реальности.
— Выходит, все те твари, которые обитают в соседнем котловане…
— Да, все это — я. Точнее — я могу быть каждой из этих тварей, если в этом возникнет необходимость. Меня создавали, как мощный биологический компьютер. Мои создатели разочаровались во мне, как в непутевом ребенке. Они полагали, будто при контрольных тестах мои импульсы выдавали одну и ту же фатальную ошибку. Они никак не могли взять в толк, что это не ошибка. Это был зарождающийся разум. А они предпочли попросту избавиться от меня, слив в это пустынное место. Наверное, полагали, что я погибну. И правда, тогда я был куда меньше, мое быстродействие оставляло желать лучшего. Но базы
