купить.
— Обижаешь, Семен! Я не лох какой-нибудь. Я с лупой на них смотрел. Пробы на них из позапрошлого века.
— И откуда твоя тетка все это взяла? Она что — бывшая графиня? Или она Алмазный фонд ограбила?
— Нет, Семен. Она честнейший человек! Я думаю, что это дед с фронта привез. На том чемодане еще медный орел был. Вроде немецкого…
— Значит это военный трофей? Контрибуция?
— Никакая это не контрибуция. Это просто фронтовой сувенир.
— Допустим, Фима, ты и прав. Это такой сувенир на миллион долларов. Но зачем ты ждешь, когда станешь наследником? А если твоя тетка долгожитель?
— Ты предлагаешь ее убить!
— Заметь, ты первый об этом сказал! Но можно и без мокрых дел.
— Как?
— Например, можно уговорить ее продать этот клад! Ты с моей помощью его продашь, а сумму назовешь в десять раз меньшую. И все будут довольны! И я тоже.
— А как продать?
— Есть у меня, Фима, нужный для тебя человек. Исключительная честность! Столько дел провернул и ни разу не попался…
На следующий день они уже были в ювелирном магазине Леонида Марковича Геймана. Они вели разговоры в его кабинете на втором этаже, откуда через небольшие окошки был виден весь торговый зал.
Ефим именно так и представлял себе амстердамского ювелира: черный костюм с закругленными полами пиджака, пышный галстук-бабочка, над которым круглое спокойное лицо с толстыми очками. И над всем этим сверкающая лысина…
За двадцать пять лет амстердамской жизни Гейман не забыл русский язык и даже не приобрел импортного акцента.
Он уехал из Москвы вместе с родителями. Тогда покинуть навсегда великий и могучий Союз можно было лишь по израильской визе.
Но в Вене, где у них была пересадка, он заявил отцу, что предпочитает делать свой бизнес в спокойной Европе, а не драться с этими сумасшедшими арабами…
И Леня Гейман оказался прав. Через пять лет в Хайфе от шальной пули погибла мать. Через год умер и отец. Его доконали горе, жара и больное сердце…
А Леонид Маркович процветал, упорно поднимаясь по ступенькам благополучия. Сейчас он уже совершенно не был склонен рисковать. Зачем ему нужны эти заморочки с опухшим племянником и чемоданом его тетки?
Или Семен Чернис не знает, куда он приводит новых людей?
Он что, совсем идиот?
— Вот так, уважаемый Ефим Степанович. В этом деле я вам помочь не могу. Привозите весь товар! И тогда я, возможно, его куплю. Пока я не вижу вещь, то не о чем разговаривать. Я не ясновидящий! Это могут быть стоящие штучки, а может быть и барахло.
— А если я их фотографии привезу?
— Привозите! Но и тогда я вам все о них не скажу. Мне надо предмет в руках подержать. Я люблю в лупу поглядеть, пощупать, понюхать. Или лизнуть, в конце концов. Я ясно выражаюсь, молодой человек?
— Я вас понял, Леонид Маркович. Скоро я еще раз приеду и привезу что-нибудь! Но я очень на вас надеюсь.
— Очень правильно, молодой человек. Надейтесь! Для вашего возраста это самое главное…
Эта первая встреча с ювелиром придала Ефиму чувство уверенности. Он стал действовать лихо и нахально. Именно тогда он взял деньги у Геры и так бесшабашно их растратил…
Добыть фотографии чемоданных ценностей оказалось проще, чем он предполагал. Тетка целыми днями пропадала на даче у какой-то подруги, а ключи от квартиры у него были.
Но когда Ефим запасся фототехникой и приготовился к долгой нудной работе, он вдруг обнаружил, что кто-то уже проделал все за него. На столе были разбросаны цветные фотографии, а в пакете лежали негативы, список того, что на снимках и документ на бланке какого-то юриста.
К вечеру Ефим сделал по два экземпляра фотографий и отксерокопировал документы. До приезда Нины Ивановны успел вернуть все на место.
Он же не вор!
При второй встрече с ювелиром Ефим Уколов заметил, что тот очень заинтересовался. Особенно внимательно Гейман изучал список. Там было то, чего нельзя было различить на фотографиях: описание проб и клейм.
— Любопытно, молодой человек. Возможно, это и стоит больших денег. Но кто вам их даст? Я вам их не дам.
— Почему?
— А вы поищите другого идиота! Это все краденые вещи. Я даже догадываюсь откуда. И ладно, если бы это знали только вы и я. Но думаю, что еще кто-то пасет эти вещицы.
— Никто не пасет!
— Да? А список? Или вы меня за дурака имеете? Этот список писал знающий человек. Кто угодно, но не ваша тетя…
— И как же быть?
— Хорошо, молодой человек, вы оставляете эти картинки, а через две недели я вам скажу или да, или нет. И если да, то мы обсудим цену и место передачи. Я тоже живой человек, и не хочу рисковать зря.
Сейчас прошло ровно две недели…
Уже на выходе из аэропорта Ефим услышал топот за спиной. Он обернулся и сразу же попал в объятия Семена Черниса. Тот, ни слова не говоря, потащил приятеля к машине.
— Значит так, Фима, к ювелиру мы не едем. Леонид Маркович решил соблюдать конспирацию.
— И что теперь будет?
— Нормально! Ты не переживай. Я сам все решу.
— Как?
— Значит так! Ты привозишь чемодан, передаешь его мне и сразу получаешь сто тысяч евро. И я даже комиссионных с тебя не возьму. Так, дружеская услуга.
— Здорово, Семен! Сто тысяч, это хорошие деньги! Правда, я думал, что там больше.
— Конечно, больше. В два или в три раза. Но Гейман больше не даст. И никто больше не даст. Здесь все до противности законопослушные. Они всего боятся!
— Странно!
— Наш Гейман трус! Этот лысый хорек, так прямо и сказал: «Я единственный, кто из-за вас свою шею подставляет. Вы привезли и убежали. А мне эти камушки дальше продвигать. Можно крепко влипнуть». И он, Фима, прав. Так что, уговаривай свою тетку и вези чемодан.
— Вези! Самолетом его не повезешь. Просветят на таможне и отберут.
— А ты машиной. Машины не просвечивают.
— Машиной тоже страшно. Через три границы ехать.
— Страшно? Ладно — плачу тебе не сто, а сто пятьдесят тысяч. Вернее, Гейман заплатит! Я его уломаю. А ты тетку свою уламывай.
