Не смотри ей в глаза

– Я не совсем понимаю, чем перед вами провинился, но хочу, чтобы вы приняли мои извинения.

– Вот как? – Матрона издала горловой смешок. – Значит, вы извиняетесь, сами не зная за что?

– У меня трудный характер, и я отнюдь не воплощение тактичности и вежливости, следовательно – мне всегда есть, за что просить прощения у людей.

– Хороший подход к жизни, – произнесла Матрона уже более лояльным голосом. – Что же, молодой человек, я вас извиняю. А теперь выкладывайте – зачем я вам понадобилась в такое время? Вряд ли вы собираетесь пригласить меня на свидание.

– Вы правы. Я звоню вам по делу.

– По какому?

Глеб кашлянул в кулак и сказал:

– Вы сказали, что Камилла Живаго была вашей подругой.

– Ну, была. И что дальше?

– У меня для вас плохая новость. Камилла Живаго умерла. Года полтора назад. Но ее тело было обнаружено только сегодня.

Матильда Александровна помолчала, переваривая новость, затем уточнила:

– Кем?

– Что кем? – не понял Глеб.

– Кем обнаружено?

– Мной.

– Какой ужас, – отчетливо произнесла Матрона. И уточнила таким же четким голосом: – Как она умерла?

– Полицейский судмедэксперт еще не составил заключение.

– Но она умерла своей смертью?

– Судя по всему, да.

Матильда Александровна вздохнула.

– Это утешает. Бедная, бедная Камилла… Я не виделась с ней двадцать лет, но все равно расстроена. Она была хорошей подругой. Если бы не ее сумасшествие… – Матильда Александровна замолчала. Затем добавила со вздохом: – Ладно, чего уж вспоминать!

– Я как раз хотел попросить вас, чтобы вы вспомнили, – сказал Глеб.

– О чем?

– О том, что вы называете сумасшествием. Во время нашего первого разговора вы сказали, что после известия о смерти сыновей Камилла Живаго тронулась рассудком. В чем это выражалось?

– А в чем это обычно выражается? У нее были галлюцинации. Вернее сказать – навязчивые видения. Порой она бредила наяву.

– Расскажите об этом подробнее, если вам не сложно.

– Да ничего сложного, обычный бред. Ее младший сын, Егор, обожал кошек. Когда он умер, она вообразила себе, что он сам превратился в абиссинскую кошку.

– Превратился?

– Ну, или его душа вселилась в одну из ее кошек. Сейчас уже точно не вспомню.

– А…

– Молодой человек, напомните-ка мне, из какого вы издания? – внезапно перебила Матрона.

– «Наши домашние…»

– Питомцы, – договорила за него Матрона. – Когда мы говорили с вами в прошлый раз, издание называлось «Наши любимые питомцы». А теперь – домашние. Ваши издатели решили сменить вывеску?

– Э-э… – Глеб усмехнулся. – Вы меня поймали. Матильда Александровна, я вам не все сказал.

– Это я уже поняла. Сейчас вы огорошите меня известием, что вы не журналист.

– Я журналист, – сказал Корсак. – Но в область моих интересов не входят домашние питомцы.

– Вот как. На ком же вы специализируетесь?

– На «питомцах» исправительных заведений. Маньяки, убийцы, грабители и прочая веселая публика.

– Маньяки и убийцы… Интересно. Значит, вы – что-то вроде Фандора?

– Кого?

– Отважного журналиста, который помогал комиссару Жюву ловить Фантомаса.

Глеб улыбнулся:

– Да, пожалуй, что так. Матильда Александровна, вы расскажете мне о галлюцинациях, которые преследовали Камиллу Живаго?

Матрона снова тягостно вздохнула.

– Камилла тяжело переживала смерть сыновей. Тем более что похоронить их она не смогла. Парни заблудились в снежной пустыне, и найти их тела полярникам не удалось. Камилла не видела сыновей мертвыми, я думаю, в этом все дело… Спустя примерно месяц после известия об их гибели я стала замечать, что Камилла переменилась. Стала как-то странно улыбаться, таинственно и непрозрачно на что- то намекать… Знаете, обычно так делают люди, которые дали слово хранить чужую тайну, но страшно хотят с кем-нибудь поделиться. Потом я заметила, что Камилла перестала плакать, когда разговор заходил о ее сыновьях…

Матрона хлюпнула носом.

– Одну минуту, я схожу за платком. Растревожили вы мою душу, молодой человек.

В трубке послышалось шуршание, а затем – звук удаляющихся шагов. Глеб терпеливо ждал. Наконец старушка вернулась. Звучно высморкалась в платок и сказала:

– Алло, вы еще здесь?

– Да, – ответил Глеб.

– Однажды Камилла сказала мне, что ее младший сын, Егор, вернулся с того света, но стал не таким, как прежде. Что он…

– Превратился в кошку.

Матрона невесело усмехнулась:

– Да. Камилла рассказывала об этом с радостью. Но потом вдруг встревожилась и зашептала, что это все страшная тайна, потому что Егора преследуют демоны. Она утверждала, что эти демоны хотят затащить Егора обратно в ад. Поэтому он и превратился в кошку – чтобы они его не нашли. Камилла стала рассказывать мне о своем воскресшем сыне в каждую нашу встречу. Под большим секретом, конечно. Она прятала его от демонов, и он жил вместе с другими абиссинками – в «кошачьей комнате», на чердаке. Иногда, по ночам, он уходил гулять – так, как это делают все кошки. Но по утрам возвращался. Продолжалось это несколько месяцев, а потом Камилла со слезами на глазах рассказала мне, что Егор исчез, не вернулся после ночной прогулки. К тому времени вся эта история порядком мне надоела, поэтому я предпочла прекратить с Камиллой все отношения. Наша дружба прервалась. Вот, собственно, и все.

Матрона снова высморкалась.

– Ну? – спросила она затем. – Помогла я вам чем-нибудь?

– Да, – задумчиво проговорил Глеб. – Пожалуй.

– Я рада. А теперь расскажите мне, что там на самом деле произошло? Только не говорите, что Егор Живаго и впрямь перевоплотился в кошку.

– Думаю, Камилла Живаго вас не обманывала, – сказал Глеб. – Егор действительно вернулся, и Камилла прятала его у себя в доме.

– Откуда вы знаете?

Глеб взглянул на старую черно-белую фотографию, которая лежала перед ним на столе. На ней были изображены молодой мужчина и пожилая женщина. Оба напряженно смотрели в объектив фотокамеры. За спиной у женщины висел большой садоводческий календарь с отчетливо различимой датой – «1989 год. Май».

Ракурс был немного странный. По всей вероятности, фотоаппарат был закреплен на низком штативе или просто стоял на стопке книг.

– Эй! – окликнула Матрона. – Вы там уснули?