застрелили в собственной кухне. Все должно было выглядеть так, словно доктор спугнул грабителя. Но убийца совершил ошибку, он прихватил сувенир – один из ботинок доктора. Ведь это так, шериф?
– Да, – невнятно буркнул шериф и затем под ее осуждающим взглядом громко повторил: – Да.
– Итак, я даже не думала о том, что рассказала в ту ночь, еще долго не думала. Но на следующей неделе я нечаянно подслушала разговор родителей об убийстве доктора Гранта. Они были убеждены, что его убил тот же самый человек, и упомянули, что доктор Грант даже набросал образ убийцы. Он обсуждал его с моей матерью и признался, что составил список возможных подозреваемых. Я обещала никому ничего не рассказывать, но в тот же вечер поделилась со своими закадычными друзьями. Четырьмя часами позже мои родители были мертвы. Совпадение? Ни в коем случае,- Теперь руки Рикки так сильно дрожали, что она была вынуждена вцепиться в пульт управления. – Фактически, я знаю, что один из тех семерых моих друзей, моих ближайших друзей детства, убил моих родителей и остальных. Я не знаю, с кем они могли поделиться тем, что услышали, в ту ночь от девяти до часа? Я не имею права называть вам в эфире их имена, но я прошу вас, моих слушателей, подумать о тех убийствах, обо всех шести. Шериф Уитком назвал вам даты и вероятное время каждого убийства. Любой из вас мог что-то видеть, на что тогда не обратил внимания. Позвоните мне, если хоть что-нибудь вспомните, это может помочь.
После этого телефоны пришли в неистовство. Звонили не потому, что вспомнили что-то, но всем хотелось высказаться о том, благоразумно ли по прошествии стольких лет выносить все это в эфир. Голоса разделились почти поровну.
Когда наступило время новостей, Скутер, покидая студию, не смог удержаться от предупреждения:
– Теперь ты все взбаламутила, мисси, так что прикрывай свой маленький симпатичный зад.
– Не беспокойтесь, шериф, я не надеюсь, что вы позаботитесь об этом.
Он вспыхнул и побагровел от макушки до козырька «стетсона».
– Это не оскорбление, – мягко рассмеялась она, – во всяком случае, я этого не хотела. Я всего лишь хотела сказать, что научилась рассчитывать только на саму себя.
– Должно быть, ты ужасно одинока, – заметил он недобро.
– Жизнь полна неприятных неожиданностей, но у этого есть и обратная сторона: меня теперь не так легко обидеть.
– Вот-вот, похоже, что как раз этого ты и добиваешься – чтобы тебя обидели.
После его ухода Рикки вернулась в студию, закрыла дверь и снова надела наушники. Внезапно она почувствовала усталость. Очная ставка, которую она провела слишком напористо, лишила ее сил. Но удовлетворение от того, что призвала убийцу к ответу – а она ни минуты не сомневалась, что сделала именно это, – стоило усилий. Полная решимости, она нажала кнопку и снова вышла в эфир, но первый же телефонный звонок чуть не выбил почву у нее из-под ног.
– Почему вы все время говорите о своих родных и всех остальных и ни слова не сказали о моей маленькой девочке, которую ровно три года назад похитили из нашего собственного двора? – спросила женщина. – Или это не так важно, шериф?
– О, шериф уже ушел, но я еще здесь. Почему бы вам не рассказать об этом мне?
Рикки слушала полный горечи рассказ женщины о дочери, которой было восемь лет и которую похитили, очевидно, с целью выкупа, когда она играла одна у себя во дворе. Она чувствовала горе женщины, ее боль и гнев, сострадала ей, но не знала, чем помочь. Это не имело отношения к убийствам, ради которых она вернулась. Она тяжело вздохнула, когда плачущая женщина закончила свое повествование.
– Вы делаете именно то, что нужно, миссис Мэрфи. Рассказывайте об этом, не давайте людям забыть, заставляйте их думать об этом. Может быть, кто-то вспомнит что-нибудь, о чем прежде не задумывался. – Рикки отключила линию.
Ее помощница подала записку:
«На четвертой линии странный звонок. Шепот».
Рикки нажала кнопку:
– Здравствуйте, я Рикки Блю. Говорите, вы в эфире.
Голос, приветствовавший, ее, был скрипучим и тихим. Действительно шепот, как ее и предупредили.
– Ты не нужна нам здесь, Эрика.
Рикки вздрогнула. Очевидно, это был кто-то, знавший ее прежде. Но кто?
– Мне очень жаль, что вы так считаете, – ответила она.
– Возвращайся в Бостон, нам не нужны здесь чужаки.
– Я вас знаю? – спросила Рикки.
– Я знаю тебя, этого достаточно. Тебя и таких, как ты.
– Каких «таких»? – засмеялась Рикки.
– Бесстыжих, грязных, вызывающе демонстрирующих себя в этих порнографических журналах. Мы добропорядочные, скромные люди, – продолжал скрипучий шепот.
Рикки почувствовала, что покрылась «гусиной кожей», но заставила себя говорить спокойным тоном:
– Значит, вы видели фото на обложке. Хорошо. Позвольте мне объяснить остальным слушателям, о чем речь. Тот, кто звонит, намекает на фото на обложке «Плеймейтс мэгэзин», для которого я позировала. Имеется в виду январский номер, на случай, если кто-то из вас не в курсе. Я послала экземпляры журнала нескольким своим друзьям детства здесь, в Сент-Джоуне. Я подумала, что это подходящий способ объявить о своем возвращении в места моего детства. Это художественные фотографии, но я на них голая. Существовала причина, по которой я согласилась опубликовать эти снимки. Они символизируют, каким был мой отъезд, отражают мой страх и неспособность встретить лицом к лицу ужас последней недели пребывания в Сент-Джоуне. Я хотела заявить, что освободилась от прошлого, которое преследовало меня до тех пор, пока я не объявила о своем возвращении таким символическим способом. – Рикки снова обратилась к звонившему. – Вы один из моих друзей, получивший дарственный экземпляр?
На другом конце осторожно положили трубку.
– Ну что ж, это было интересно. Давайте еще послушаем звонки. Здравствуйте, вы в эфире.
Следующие десять звонков были вполне предсказуемы – люди выражали свои мнения. Рикки слушала, возражала или благодарила звонившего или звонившую за поддержку. Когда часы показали, что конец передачи близок, она почти с облегчением нагнулась к микрофону.
– Итак, боюсь, пришло время вернуть вас к прозе окружающей жизни, к вашим обычным развлечениям. Было весело и интересно, но, главное, заставило задуматься. Это то, что я хочу делать для вас каждый день, давать пищу для размышлений. Способность мыслить – самое ценное качество, так давайте пользоваться им. С вами Рикки Блю. Я вернулась в родные места, и я здесь, чтобы общаться с вами. Встретимся завтра.
Следующие несколько часов Рикки провела в своем кабинете на радиостанции. Она оплатила счета, приняла участие в совещании, устроенном директором службы радионовостей, встретилась с коллегами – ведущими передач. Но она была совершенно опустошена. Дебют на радио в родном городе ничем не отличался от ее работы в Бостоне… кроме одного – она коснулась личных проблем, но этого было достаточно, чтобы измотать ее. Было почти пять, когда ока взяла сумку и сказала своей помощнице:
– Я ухожу.
– Вы выглядите усталой. – Люси Фишер, покачав головой и поцокав языком,
