Баскетбол в США тоже доходное дело. Лучшие американские баскетболисты получают в год десятки миллионов долларов. Много зарабатывают и футболисты. Так, только за участие в первенстве Европы по футболу в 2004 году каждая сборная должна была получить от УЕФА по 4,8 млн евро. Нашей команде выдали в качестве премии за выход в финальную часть чемпионата 1 млн евро. Команда-чемпион должна была получить 17,6 млн евро. Плюс есть еще спонсоры, которые дополнительно премируют команды. За каждый успех предусмотрены вознаграждения. Недаром подзаголовок статьи очень примечателен: «На чемпионате Европы по футболу расценки за каждое движение игроков поражают своими размерами».
Доходы профессиональных боксеров, добравшихся до вершин, всегда были высокими. И они продолжают расти как на дрожжах. Есть мнение, что больше всех других чемпионов-профессионалов заработал Майк Тайсон. Он растратил 400(!) млн долларов и оказался в огромных долгах (40 млн долларов). В пике славы он держал гаражи со 110 «Роллс-ройсами» и «Мерседесами», а его свита состояла из 200 человек. Размах прямо королевский! Но есть несколько спортсменов, которые за свою карьеру заработали даже больше Тайсона: от полмиллиарда долларов и выше. Это уже упоминавшиеся гольфист Тайгер Вудс, гонщик Михаэль Шумахер и баскетболист Майкл Джордан[104].
Конечно, большие гонорары существуют не везде (как в спорте, так и в шоу-бизнесе). Вот отрывок из интервью с победительницей Олимпиады в Афинах Ольгой Слюсаревой: «Гонорары у женщин в сорок раз меньше, чем у мужчин. Так, сильный пол за победу на этапе «Тур де Франс» получает 8 тыс. евро, мы всего 200! Где справедливость (улыбается)… Сейчас призовых денег не хватает даже на оплату жилья и питания за границей между гонками». А Илья Резник, один из самых известных отечественных поэтов-песенников, говорит, что его гонорары за исполнение его песен в месяц равны примерно стоимости 10 минут звучания концерта звезды[105].
Гонорары, однако, не составляют всех заработков людей известности, а нередко и вовсе являются меньшей их частью. Дело в том, что для многих из них главные доходы проистекают от рекламы. Даже среди спортсменов таких немало. Доход футболиста Дэвида Бэкхема в 2004 году составил 15 млн фунтов стерлингов. При этом лишь 4,5 млн фунтов он заработал футболом. Остальное — рекламой. Только за то, чтобы одну из моделей кроссовок назвать в честь Майкла Джордана, суперконцерн спортивного инвентаря выложил более 100 млн долларов (!). Основу доходов актера Меньшикова составляет вознаграждение одной швейцарской часовой фирмы, с которой он заключил контракт в несколько миллионов долларов. За это Меньшиков обязан носить часы только этой марки, а также участвовать во всех публичных акциях и фотосессиях этой компании[106]. Но, конечно, не все известные люди занимаются рекламой.
А теперь вернемся к поставленным проблемам. Как я уже говорил, не всегда считалось, что большие деяния обязаны влечь за собой богатство. Великий французский писатель Стендаль считал, что «цель личной выгоды у художника убивает всякое произведение искусства». И сегодня высказывают подобные мнения. «Искусство в принципе стоит на бескорыстии», — говорит артист Сергей Юрский[107]. Я бы не согласился со столь категоричными высказываниями. Можно легко привести примеры, когда писатель или другой творец удачно совмещал великий талант и стремление к выгоде. Таким был, скажем, Чарльз Диккенс или Чарли Чаплин. В любом случае всегда есть возможность попробовать сделать так, чтобы развлекательность несла и важную нравственную «поклажу», то есть «проповедь света, доброты, самоотверженного отношения к человеку», способности поступать благородно и бескорыстно[108]. Да, собственно, разве не так писали классики приключенческого жанра Вальтер Скотт, Жюль Верн, Майн Рид, Фенимор Купер и многие другие?
Однако если писатель ради денег начинает поступаться творческими принципами, отступать от своих идеалов, тем более творить по принципу «чего изволите», халтурить, он просто деградирует. «Со временем душа, непрерывно оскверняемая сделками с совестью, мельчает, пружины благородных мыслей ржавеют, петельные крючья пошлости разбалтываются и начинают вращаться сами собой… Тот, кто мечтал о книгах, которыми он мог бы гордиться, растрачивает силы на ничтожные статейки… Готовишься… стать великим писателем, а оказываешься жалким писакой», — так описывает это измельчание Бальзак.
Итак сделаем вывод: вознаграждение известных людей должно быть высоким. Время нищих артистов и голодных спортсменов давно прошло. Однако оплата должна быть соразмерной, а не чрезмерной. Слишком легкие деньги развращают. Вдумаемся в следующее. Самая престижная научная премия на земле — Нобелевская. Чтобы ее заслужить, нужно сделать выдающиеся открытия, способные порой перевернуть фундаментальные представления, изменить экономику, повлиять на жизнь огромного числа людей. Иногда разрыв между самим открытием и присуждением Нобелевской премии составляет десятки лет (как было с российскими учеными, недавно получившими эту награду за работы в области сверхпроводимости). И вот эта наипрестижнейшая, вожделенная премия, которой удостаиваются лишь немногие из действительно достойных быть награжденными, составляет сумму чуть больше 1 млн долларов[109]. Разумеется, для ученого это много. Даже американский профессор обычно получает не более 10 тыс. долларов в месяц (не говоря уж о российском, лишь немногие из которых со всеми приработками имеют одну тысячу долларов в месяц). Но ведь за Нобелевской премией стоит огромный талант плюс работа всей жизни ученого. Сопоставима ли она с гонораром актера в 2030 млн долларов за участие в очередном боевике? Или с тем, что можно, как актер Майкл Дуглас, за двухсекундную демонстрацию своей задницы получить 4 млн долларов?[110] Разумеется, никоим образом.
«И что же из этого следует? — спросит читатель. — Распределение благ всегда было и останется несправедливым. Но раз человек получает десятки миллионов в год как спортсмен или как актер, значит, он их заслуживает. Он ведь не крадет, не вымогает». И это совершенно верно. Стоит ли считать деньги в чужом кармане? Но давайте немного порассуждаем. Еще не так давно никто и не предполагал, что рекламу будут строго контролировать, прописывать в законе, что, где и когда можно или нельзя рекламировать. А теперь это в порядке вещей. Сегодня, например, ограничивают рекламу пива. Но если шоу-бизнес сродни рекламному (а об этом мы много говорили), почему нельзя кое-что изменить и в нем?
И раз известность такое же важное и дефицитное благо, как богатство и власть, почему ее «распределение» не должно стать более справедливым, а требования к людям известности жестче? Соответственно и чрезмерные доходы звезд должны будут так или иначе ограничены, как однажды оказались ограничены сверхдоходы богатейших людей. Однако о том, какие могут быть использованы меры, чтобы сделать распределение известности и доходов, с ней связанных, более справедливым, мы поговорим позже, когда дадим людям известности более полную характеристику.
Закончить главу позвольте следующей мыслью. Сегодня, к сожалению, уровень заработков все меньше соотносится с уровнем таланта человека и той пользы, которую приносит его творчество. И это очень печально, поскольку все чаще люди ставят своей целью не создание нетленных выдающихся произведений, а погоню за гонорарами. И все же во все времена у талантливого человека остается возможность выбора. Можно стремиться перелить в свои произведения душу, пытаясь создать вещи, способные пережить своего создателя. Но это тяжелый крест. Ведь для выполнения такой задачи приходится напряженно работать, многим жертвовать, лишать себя удовольствий, отказываться от сомнительных заказов. И главная награда здесь — не деньги, а чувство удовлетворения и гордости за блестяще выполненную работу, за то, что ты создал вещь, которую мог создать только ты. А можно жить проще, откровенно гнаться за доходом, сознательно создавая халтуру и «одноразовые» вещи. Каждый решает сам. Но, по счастью, всегда есть люди, которые выбирают трудный путь.
Глава 4
Закрытый цех и «тайные общества»
У Владимира Высоцкого есть юмористическая песенка о том, как Мишка Шифман собирался эмигрировать в Израиль. Но вдруг призадумался: а что он будет там делать?
