станции тоже закончились ничем. Овчинка выделки не стояла. На содержание первой и единственной тратилось столько ресурсов, что проще было вернуть людей на планету. И тогда, один ученый придумал гениальнейший выход из сложившейся ситуации. Точнее, он сначала придумал теорию, которую смог доказать. О множественности отражений нашей родной планеты. Неправильных отражений, искаженных настолько, что где-то могут быть миры, в которых не существует ничего кроме растений и самых простейших животных. Он смог каким-то образом это доказать, заставить себе поверить. И лишь после этого заявил, что сумеет разработать способ перехода в эти миры.
- У него получилось? - спросила Марина, подозревая, что ничего хорошего не вышло. Гениальные ученые всегда изобретают какую-то муть, из-за которой страдают ни в чем не повинные люди. То атомную бомбу, то заменитель сахара.
- Получилось, - печально произнесла Оберегающая. - Но лучше бы не получалось. Его пробой привел в какой-то мир, состоявший практически из одних пустынь и соленых озер, но это сочли благом. Наладить климат и превратить соленую воду в пресную, на тот момент проблемой не было. Хороших земель для небольшого количества переселенцев тоже хватало. Для начала. А там правительства дружно обещали заняться терраформированием. Народ ликовал и праздновал. Несколько лет подряд. Готовилось великое переселение, составлялись списки, набирались рабочие. А потом что-то пошло не так. Говорили даже, что это была диверсия. Недолго говорили. Три дня, после которых мой мир превратился в ничто.
- А вы успели сбежать? - спросила Марина, стараясь добавить в голос хотя бы капельку сочувствия. Не получилось, мысли были заняты совершенно другими проблемами.
- Нет, - мотнула головой богиня, заставив туман шарахнуться. - Никто не успел сбежать. Возможно, те, кто остался в том другом мире выжили, а остальные рассеялись по отражениям вместе с частью своей галактики.
- Но…
Марина удивленно смотрела на богиню, пытаясь придумать умный вопрос. Точнее выбрать один из кучи тех, которые толкались локтями, пихались и спорили. Этакие вопросы-близнецы. Точнее один вопрос по-разному сформулированный.
- Пытаешься спросить, что я здесь делаю и почему я богиня? - улыбнулась Оберегающая.
Марина кивнула.
- Я не знаю. Я ведь в том мире была никем, училась быть доктором, но так и не доучилась. Сначала у меня родился ребенок, потом я все откладывала и откладывала продолжение учебы, пока однажды не поняла, что совершенно не помню ничего из того, чему меня учили. Да и мой почти взрослый сын был для меня гораздо важнее, чего бы то ни было.
- Но вы ведь тут как-то появились. Боги в смысле.
- Появились, - кивнула богиня. - Словно очнулись. Не все сразу. Да и не много нас здесь. Возможно, кто-то еще очнулся в каких-то других мирах. Впрочем, не важно. Мы ведь теперь не люди. Мы часть этого мира, часть того что не может стать материальным, но умеет оказывать влияние на живое и неживое, частенько даже не желая того. Что-то вроде твоих сил, только живущее не в людях и гораздо более разумное. Вачек считает, что с течением времени осколки наших разумов притянулись друг к другу и объединились, позволив нам осознать себя. В твоем понимании мы, наверное, и не боги вовсе, но тут других богов никогда не было.
- Ладно, - сказала Марина. Боги, не боги, какая разница? - Но почему вы мне помогаете?
Оберегающая улыбнулась. Тепло так и грустно.
- Ему без тебя будет плохо. Да и мальчик должен со своим заданием справиться. Мне не нравится когда те, в ком все еще живет мой сын, слишком рано умирают из-за обиды одного единственного человека.
- Кому будет плохо? И что за мальчик? - спросила Марина.
- Ты все узнаешь в свое время.
И тон такой же, как у Илиена с его недоговорками и загадками. Словно родственники.
А впрочем, почему бы и нет? Родственные связи бывают разными, наверное.
- Ваш сын, он в демонах живет? - мрачно спросила девушка, подозревая, что права на все сто. - Что с ним случилось?
- Он попытался помочь, - печально произнесла богиня. - Мы тогда еще были глупы и упивались собственным могуществом, не зная, к чему могут привести наши попытки исправить этот мир в лучшую сторону. Мы тогда вмешивались много, часто, во что попало и как попало. Вершили суд, награждали праведников и наказывали тех, кого считали исчадиями зла. А потом нашими усилиями что-то в этом мире окончательно нарушилось и совершенно невинный эксперимент по увеличению объема дорожной сумки, похожей на ту, что ты носишь, в одной из существовавших тогда магических школ привел к тому, что в материальный мир хлынули одновременно порождения вот этого тумана и чего-то из междумирья. Оно смешивалось, настраивалось на людские страхи и превращалось в то, что сейчас называют низшими демонами.
- А ваш сын? - спросила Марина, вспомнив безумную легенду о детях четырежды вдовца.
- А мой сын был одним из тех, кто попытался перекрыть бездонную пропасть, в которую превратилась дорожная сумка. Впрочем, перекрыть пропасть получилось, не полностью, конечно, но достаточно для того, чтобы установилось равновесие. Просто сознания тех, кто этим занимался, опять распались на осколки и похоже больше никогда не соберутся в целое.
Марина печально вздохнула. И ведь не посочувствуешь. Не потому, что не жаль. Просто знаешь, что никому оно не нужно, сочувствие в смысле.
- А потом, века и века спустя на место произошедшей катастрофы переселились гонимые охотниками на инакомыслящих люди. И спустя какой-то десяток лет у них начали рождаться необычные дети, в каждом из которых я видела осколок могущества моего сына.
- И что вы сделали? - спросила Марина, опершись локтями на колени и положив подбородок на сплетенные пальцы.
- Ничего. Что я могла сделать? Убить этих детей в надежде, что мой сын каким-то образом возродится? Я даже богиней для них быть не могу. Там и без меня весы раскачиваются, а вмешательства кого-то из моего народа они уже не выдержат и тогда все усилия моего сына превратятся в прах. Ему бы это не понравилось. Так что я решила считать, что раз в детях беженцев за горы поселилась часть моего сына, то они и мои дети отныне.
- Понятно, - сказала Марина, чувствуя, как где-то глубоко внутри нарастает злость. Боги, чтоб их, натворили черт знает чего, а теперь сели, сложив ручки, и ждут пока все само исправится и наладится. - Ладно, с демонами все ясно. Вы их поддержите и по возможности защитите, но… - мысли радостно поскакали от образа к образу, пока не нашли обвинение, которое можно было без зазрения совести предъявить этой притворяющейся богиней недоучившейся докторше. - Викину вам, что мешает помочь? Неужели такое могущественное существо не может справиться с каким-то жалким проклятьем? Он же вам служит!
Оберегающая снисходительно nbsp;И Марина куда-то поплыла, медленно качаясь на волнах. улыбнулась. Как взрослая и умная женщина крикливой малолетке пытающейся доказать, что лучше в жизни разбирается.
- Проклятье снять нельзя, - сказала она. - Можно только попробовать поставить человека перед выбором. Собственно, перед таким же выбором, который был у его предка, благодаря которому это проклятье и появилось. А там как повезет. Либо он поступит не так как предок, либо повторит его же ошибку.
- И Викин повторил, - уныло произнесла Марина.
- Нет, - улыбнулась богиня. - Он заключил сделку и попросил помощи, не зная, чем ему придется за это заплатить.
- Не зная, чем придется заплатить? - задумчиво переспросила Марина, сразу же почему-то вспомнив о неожиданном сватовстве в нетрезвом виде. - Так проклятья больше нет?
- Нет, - Оберегающая прямо светилась от удовольствия и гордости за себя такую умную. - Только пускай это пока побудет нашей тайной. Иначе девчонка опять начнет дожидаться неизвестно чего.
- Девчонка? - Марина почувствовала себя малость туповатой. - В смысле, Рен? Это вы заставили Викина жениться на ней?
