гром загрохотал достаточно громко, никто не вышел на галерею посмотреть, в чем там дело, более того — там не было даже света наверху, который свидетельствовал бы, что мельница в здравом рассудке.
Ее владелец выругался сквозь зубы и открыл дверь в гостиную.
— Извините, я ненадолго отлучусь, — крикнул он, — мне надо сходить на мельницу.
IV
В подклети была открыта дверь в людскую, где горел свет. Кристиан сидел на краю кровати, подперев голову руками.
Когда вошел мельник, он встрепенулся и посмотрел на него необычным испуганным взглядом. Его рыжие волосы, похожие на языки пламени, стояли дыбом, словно буря уже растрепала их.
— Какого черта ты здесь рассиживаешься и не останавливаешь мельницу? — спросил мельник свирепо. — Ты что, не слышишь грома?
— Еще бы не слышать, — ответил Кристиан более сердито и неторопливо, чем когда-либо.
— Так какого черта!.. А ну, пошевеливайся.
Кристиан запустил пальцы себе в волосы, но не двинулся с места.
У мельника внутри все закипело. В бешенстве он подошел вплотную к Кристиану и уже собирался привести его в чувство доброй оплеухой, но пересилил себя и ограничился тем, что встряхнул его за плечи.
— Ты что, не в своем уме, Кристиан?
— А тут у нас и рехнуться недолго, — пробормотал работник.
Выходка Кристиана выбила мельника из колеи, и он, растерявшись, сказал примирительно:
— Давай не тянуть резину. Буря может начаться в любую минуту.
— Тогда поспешите, хозяин, потому что я сегодня больше на мельницу не пойду.
— Что это значит?
— Что это значит, хозяин узнает сам, когда поднимется на мельницу. Возможно, хозяин тоже поспешит вернуться. Я-то еле ноги унес, даже упал на лестнице и разбил колено…
— Чепуха! Пошли, — и мельник снова тряхнул его.
— Делайте со мной что хотите, хозяин…
— Послушай, Кристиан, — сказал мельник почти просительно, — ну посуди сам, ты же умный парень. Надо повернуть мельницу почти на полоборота и убрать паруса — ты сам понимаешь, что один человек потратит на это много времени даже в хорошую погоду, а уж если начнется буря, нельзя терять ни минуты.
— Я тут ни при чем!.. Не по мою душу приходит нечистая сила! Зачем мне вмешиваться в это дело — я что ли размазал тех двоих по стене?.. я никого не убивал… так что уж пусть хозяин сам…
Кристиан вдруг умолк и, защищаясь, протянул вперед руки; лицо мельника было так ужасно, что душа у работника ушла в пятки. «Он убьет меня», — подумал Кристиан. И он уже открыл было рот, чтобы сказать: «Хорошо, я пойду с вами», но тут мельник повернулся, взял лампу, стоявшую на умывальном столике и как ни в чем не бывало спросил:
— Ларс еще не вернулся?
— Нет, хозяин, — ответил Кристиан и успокоился, потому что мельник удалился и закрыл за собой дверь, оставив работника в темноте, которая все чаще разрывалась то молнией, то ее отблеском; Кристиан же сидел и размышлял: «Ну и глаза у него были… как в тот вечер на складском этаже… только еще страшнее… будь у него что-нибудь в руках, он бы убил меня… В общем-то, конечно, это хозяин их укокошил… А еще хотел, чтобы я пошел с ним наверх. Я бы даже и с другим не пошел, ни за что на свете… А еще с ним! Он убил их и теперь они, Господи спаси и помилуй, оторвут ему голову… Ух, ну и погодка! Самая подходящая погодка для такого дела!..»
Когда Якоб, после невольного промед ления, отпирал дверь на мельницу, в подклети, где обычно всегда сквозило, — когда больше, когда меньше, — сейчас было так тихо, что лампа горела ясным и спокойным пламенем, словно в комнате.
Вся природа словно ждала чего-то, в страхе затаив дыхание. На дворе жалобно скулил Дружок; это напомнило мельнику ту ночь, когда он вместе с лесничим шел к мельнице полями. С тех пор он не слыхал этого звука.
Короткий разговор с Кристианом привел мельника в ужас. Последние слова работника показывали, что подозрение до сих пор теплится, передаваясь из уст в уста, но не это больше всего беспокоило его сейчас, когда дверь закрылась за ним и он стоял на нижней ступеньке мельничной лестницы. Что испугало Кристиана наверху? Он не сказал ничего определенного и именно поэтому можно было ожидать всего. Зря мельник не расспросил его как следует! Он уже готов был поставить лампу на ступеньку и вернуться в людскую, но тут же взял себя в руки: нельзя было показывать свой страх и вдобавок терять драгоценные минуты. Скорее всего, это был обычный стук падающих капель, может быть, немного громче обычного, — утешал он себя, — а может быть, Пилат стал проделывать новые трюки. Ведь Кристиан, похоже, верил, что воплощением дьявола был сам кот.
И мельник стал подниматься по лестнице твердым шагом — не столько из храбрости, сколько, чтобы звук шагов был слышнее. Было непривычно тихо, лишь приглушенно поскрипывали валы. Но когда мельник поднялся на складской этаж, он отчетливо услышал звук, которого ждал; он рукой отер холодный пот со лба. Но ведь так было всегда! Следовало бы беспокоиться, если бы он не услышал стука падающих капель на следующем этаже.
«Я быстро пройду по размольному этажу, не оглядываясь», — подумал он, продолжая подниматься. Несмотря на это, он остановился посреди лестницы, чтобы снять нагар с лампы. Его голова была почти на одном уровне с полом размольного этажа, и теперь он слышал стук капель отчетливее — какой неприятный звук! Он был немного другой, чем ему запомнилось.
Ну, вот мельник и наверху. Хорошо знакомое помещение с жерновами, мучными ларями и столами для мешков, с похожими на мачты стояками… низкий потолок, свисающие канаты, отчетливо видная гора зерна прямо перед ним у лестницы. Груды мешков светились и темнели перед ним блеклыми светлыми плоскостями и непрозрачными тенями. Помещение казалось мельнику меньше обычного, ведь до двери было всего несколько шагов. Только ближайший стояк вращался так медленно, будто каждую минуту готов был остановиться.
Мельник едва успел разглядеть все это, потому что лампа погасла, хотя в помещении не было сквозняка. Ни дуновения ветерка не чувствовал он на лице, зато сзади по его волосам прошел холодный поток воздуха. Возможно, у него просто волосы встали дыбом — ноги у него были как ватные. Он быстро сделал несколько шагов вперед, споткнулся о бухту каната и упал на мешки. И тут он услышал совсем близко от себя и левее, в углу, противоположном тому, где капало, тихий шепот и подавленный смех. Мельник оцепенел: он узнал голос Лизы; второй, наверно, принадлежал Йоргену, но голос Лизы он не мог спутать ни с каким другим.
Молния вырвала размольный этаж из тьмы, осветив пронзительным серо-голубым светом. Чего бы это ему ни стоило, мельник вопреки своему решению, не мог удержаться и украдкой бросил взгляд в тот угол, откуда доносился шепот.
Сначала он увидел только постав для размола ржи; потом — внизу-Пилата.
Молния погасла, в помещении после яркого света стало вдвое темнее прежнего, но Пилат все еще был там. Похоже, что он поглотил мимолетную молнию и теперь светился ее светом. Фосфорический свет потрескивал, как электрическая искра, на кончике каждого волоса его толстой шубы-даже мучной ларь был слабо освещен ею с той стороны, куда не проникал через открытую дверь жалкий остаток вечерней зари. Но это была не единственная странность в коте; он сегодня «показывал свои фокусы» действительно необычным образом. Он выгнул спину и стоял, чуть раскачиваясь, в такой позе, как будто терся обо что-то. Мельник, держась за канат, наклонился вперед, чтобы разглядеть получше. Ну разумеется! Пилат трется обо что-то, он не мог бы удержаться на ногах, а перевернулся бы на бок, не будь у него опоры — но опоры не видно. И снова мельник услышал с той стороны тихий шепот. Конечно, звуки издает само животное, и
