Принудительный труд восточных рабочих в аграрном секторе экономики нацистской Германии (1941 - 1945

«восточных рабочих» являлся комплекс правовых норм, включавший «Постановления об условиях использования «восточных рабочих» от 10 июля 1942 г.⁴¹⁹ Созданное национал-социалистами законодательство ограничивало права «восточных рабочих» практически во всех сферах жизни: при оплате труда, страховании, оказании медицинской помощи, праве на свободу перемещения и почтового сообщения. Кроме того, незащищенность депортированных в рейх советских граждан особенно ярко обнаруживалась в практике суда и карательных органов нацистской Германии. Хотя положение «восточных рабочих» в «третьем рейхе» и было определено нацистским законодательством, однако, в каждом конкретном случае условия жизни и труда «восточных рабочих» зависели от действительного выполнения работодателями существовавших предписаний. Ввиду обозначенного несоответствия условий труда и содержания «восточных рабочих» предписанным национал-социалистами нормам обращения с рабочей силой, необходимо подробнее остановиться на отдельных аспектах условий труда и содержания советских граждан в сельском хозяйстве, для того, чтобы выделить степень данного несоответствия и факторы его формировавшие.

Законодательно закрепленная строгая регламентация быта «восточных рабочих» должна была исключить всякую возможность их сопротивления хозяевам или какого-либо влияния на немецкое население. С этой же целью для гражданского населения, депортированного из Советского Союза, предписывалось закрытое размещение «казарменного типа», такое же, как и для советских военнопленных. Бараки для 20 и более человек были типичным местом размещения «восточных рабочих» в поместьях и крупных крестьянских хозяйствах. Чтобы обеспечить рабочими мелкие и средние хозяйства, испытывавшие в связи с набором в вермахт острый дефицит рабочей силы, были созданы специальные лагеря, постройку и содержание которых финансировали крестьянские общины⁴²⁰. К примеру, в Нижней Саксонии действовало правило, в соответствии с которым, если хозяйство не могло предоставить предписанное размещение и питание для «восточных рабочих», то последние размещались в лагере. Для покрытия расходов на содержание работников крестьяне должны были выплачивать лагерю от 15 до 45 рейхсмарок в день⁴²¹. Часто для размещения рабочих команд использовались имевшиеся в деревне крупные помещения: залы сельских гостиниц и церковных общин, склады, гаражи, и даже бездействовавшие синагоги⁴²².

Гестапо предписывало жесткие правила передвижения «восточных рабочих» к крестьянским хозяйствам. Как следовало из инструкции гестапо об обращении с «восточными рабочими», «путь между лагерем и местом работы русские всегда проходят вместе. При нехватке немецкого охранного персонала и незначительном расстоянии надзор за группой может быть передан одному из членов «лагерного персонала», который должен сообщать о приходе колонны как руководителю лагеря, так и руководителю предприятия»⁴²³. В случае попыток бегства лагерная охрана должна была стрелять на поражение. Однако, на практике часты были случаи, когда рабочих сопровождали старики, подростки или колонны самостоятельно приходили в лагерь. В деревне просто не хватало средств и рабочей силы для точного выполнения распоряжений гестапо.

Как отмечалось выше, условия труда и содержания «восточных рабочих» в крупных и мелких хозяйствах были различны. Сохранилось мало свидетельств, которые позволили бы детально реконструировать условия жизни «восточных рабочих» в лагерях, принадлежавших поместью или крестьянской общине. Однако архивные документы⁴²⁴ и устные свидетельства⁴²⁵ бывших «восточных рабочих» позволяют сделать вывод о том, что условия содержания рабочих команд, за исключением отдельных случаев⁴²⁶, были довольно тяжелыми. Стремясь к повышению производительности труда работавших на территории рейха иностранцев, местные «крестьянские фюреры» (Ortsbauernfuhrer) стали осуществлять проверки отдельных сельскохозяйственных предприятий. Безусловно, свидетельства об условиях содержания в крупных сельских хозяйствах являются сообщениями о вопиющих случаях небрежного обращения с рабочей силой, о которых предписывалось сообщать местным биржам труда с целью повлиять на хозяина предприятия. Некоторые из таких сообщений окружных «крестьянских фюреров» (Kreisbauernfuhrer) об условиях содержания «восточных рабочих» в крупных хозяйствах проникнуты чувством возмущения. Так, окружной уполномоченный по надзору за лагерями сообщал в марте 1944 г. о результатах своей проверки одного из поместий в. Нижней Саксонии: «Те условия, которые я там увидел, вряд ли можно передать письменно. Иностранцы, как мужчины, так и женщины, живут в норах, которые невозможно назвать местом для сна или чем-либо подобным. 30% иностранцев спят без одеял. Большая часть из них укрывается привезенным с собой тряпьем (...) В помещении нет ни стола, ни стульев, ни мест для мытья, так что рабочие вынуждены идти к протекающему неподалеку ручью, чтобы там вымыться. (...) Питание не в порядке. Зарплата иностранцам недостаточна и частью не выплачивается. Больные и дети лежат в комнатах вперемешку. Я выяснил, что К. (управляющий) иногда избивает «восточных рабочих» и «восточных работниц». Одежда иностранцев состоит во многих случаях из лохмотьев. Я прошу тотчас исправить возникшую ситуацию и принять самые строгие меры по отношению к ответственному за это барону М.»⁴²⁷.

Об условиях содержания «восточных рабочих» в другом крупном поместье Нижней Саксонии свидетельствует следующий отчет представителя окружного «крестьянского общества»: «Для поляков и «восточных рабочих» недостаточно кроватей, так что они вынуждены спать по двое в одной кровати. Для детей прямо на земле был разбит соломенный лагерь. Сидений нет вообще. Все обеды проходят стоя или за одним очень маленьким столом»⁴²⁸. Следует отметить, что состояние «восточных рабочих» вызвало недовольство местного уполномоченного по надзору за лагерями лишь в контексте царившего в хозяйстве общего беспорядка. В своем отчете чиновник подчеркивал: «...иностранцы заняты не полностью. Часть из них занималась чисткой навоза, часть рубила дрова для управляющего, остальные болтались без определенного занятия неподалеку от бараков. Я прошу Вас задуматься в этом случае над выражением «повышение производительности»⁴²⁹.

Условия размещения «восточных рабочих» в мелких и средних крестьянских хозяйствах были несколько легче, чем в крупных хозяйствах или в лагерях. С целью осуществления максимально возможной изоляции крестьяне должны были содержать работников из СССР в отдельных запиравшихся помещениях⁴³⁰. Благодаря этому условию многие «восточные рабочие» получили в свое распоряжение небольшие комнатки с необходимыми удобствами в хозяйских домах или в верхних помещениях сараев. Александра Р. так описывает свое жилье в мелком крестьянском хозяйстве: «Там кровать деревянная и комодка там. Одежды же никакой не было, только то, что она давала, и детская кровать запасная стояла там. (...) Два окошечка, у них же они зимой не отапливаются, у них же постель, кровать деревянная. (...) Ну, настлано много там, а сверху перина, укрываешься периной»⁴³¹. В то время, как женщины жили в помещениях для батраков внутри домов, мужчины, в соответствии с традициями использования наемных рабочих, зачастую могли быть размещены в хлевах и сараях⁴³².

«Восточные рабочие», чей труд использовался на промышленных предприятиях, также могли быть привлечены на короткий срок к труду в сельском хозяйстве. Кратковременный перевод из промышленности осуществлялся во время проведения трудоемких сезонных работ, акций по восстановлению работоспособности (Aufpappelungsaktioneri) и даже в выходные дни, если окрестным крестьянам требовались дополнительные рабочие руки. Труд в выходные дни носил, как правило, добровольный характер и положительно воспринимался самими «восточными рабочими». Для них, страдавших от недоедания в лагерях промышленного сектора, труд у крестьян означал повышение шансов на выживание. Бывшая работница принудительного труда из Белоруссии Нона Т. вспоминает: «Ну, что, бураки пополоть - это не тяжко, зато подъевший человек. В обед нам привозили и первое, и второе, и пятилитровый бидон молока, не кофе, не чай, молоко. (...) Там же и немка была с детьми, еще была пара женщин. Это они нам привозили на обед. А на подвечерок бутерброд большой, молока - снова подъевший»⁴³³. Большинство опрошенных бывших работников принудительного труда с теплом вспоминает их краткое пребывание в сельских хозяйствах.