возьмем деньги на то, чтобы тебя приодеть! Я уже договорилась с мадам Тенсаль, так что она сегодня же принесет отобранные наряды.
– Как здорово! – возбужденно воскликнула Мэйсон. – Мы оденем сестрицу с головы до пят, купим ей вещи, которые я в жизни не носила. Создадим для нее совершенно новый образ.
– Шелка, перья и все такое, – вторила ей Лизетта. – Красивые модные наряды, совсем не похожие на те простые платья, что носила ты. Поиграем в переодевания.
Теперь надо было решить, каким образом провернуть перевоплощение.
– Я могу сделать челку, – предложила Мэйсон, глядя на себя в зеркало. – Но это только начало. Мы можем перекрасить мне волосы. Как это делается?
Лизетта обиженно надула губки.
– Ты у меня спрашиваешь? Мне откуда знать? У меня свой природный цвет.
Мэйсон с шутливым недоумением приподняла брови, и Лизетта рассмеялась.
– Ладно, – созналась она – Я знаю место, где можно купить кое-что для этого. Мы сделаем твои волосы темными, идет? Как у цыганки.
– Пора начинать, – сказала Мэйсон и, взяв со стола маникюрные ножницы, отрезала себе ресницы на одном глазу до половины. Чик – и готово.
– Твои чудные ресницы! – воскликнула Лизетта. – Ты их убила!
– Отрастут, – заверила подругу Мэйсон, повторяя ту же операцию с другим глазом. – Я как-то подрезала их, когда была маленькой, и они снова отросли. Они даже стали длиннее, чем были. Но теперь я могу быть уверена, что меня не узнают.
– Это верно, – насмешливо протянула Лизетта. – Никому и в голову не придет, что ты могла бы совершить такую глупость.
Они с энтузиазмом принялись воплощать в жизнь свой план. Как Сара Бернар, когда готовилась к выступлению в «Комеди Франсез». То, что Мэйсон здорово похудела, тоже оказалось кстати. Инициалы они позаимствовали из первого и среднего имени Мэйсон – Мэйсон Эмили превратилась в Эми. Как только новые наряды были закуплены, они упаковали их в сундуки и отправили в Жокейский клуб. Затем, когда Мэйсон была уже при полном параде, они заказали экипаж и отправились в квартал Оперы, будто бы мисс Эми Колдуэлл из Бостона, Массачусетс, только что сошла с поезда, прибывшего из Гавра.
По дороге они большей частью хихикали. То, что они сделали, можно было назвать возмутительным, но, в конце концов, эта шалость долго не продлится. Как только показ закончится успехом, Мэйсон Колдуэлл воскреснет и ее сестра Эми незаметно исчезнет – исчезнет навсегда.
Глава 3
Поскольку показ должен был вот-вот начаться, Мэйсон предстояло принять весьма важное решение. Фальконе уже отворил двери, и народ потек в здание. Прекратить продажу картин в этот момент означало не только поставить в неудобное положение всех, кто имел к этому отношение: этот шаг мог бы рассматриваться как вызов общественному мнению, особенно в свете того, что Фальконе уже один раз вынужденно отменил показ после публичного заявления о том, что показ непременно состоится. И все же… Что, если Гаррет в итоге окажется прав? Мэйсон оставалось лишь действовать наугад. Остановить продажу, как он предлагал, означало совершить нечто отчаянно смелое, и ей это импонировало. С другой стороны, отложив торги, она делала ставку на популярность своих работ, которую никто не мог гарантировать. Как быть?
– Вы действительно уверены в том, что эти работы будут пользоваться таким высоким спросом? – пристально глядя на Гаррета, спросила Мэйсон.
– Уверен, – без колебаний ответил он.
Мэйсон бросила взгляд на человека, который пропускал публику в зал.
– Фальконе хватит удар.
Гаррет приподнял бровь. Лукавый огонек в его глазах можно было счесть за вызов. Он уже улыбался в предвкушении шоу.
– Вы хотите, чтобы я это сделал за вас?
Что-то в его глазах пленяло ее, взывало к ней, говорило ей, что она могла бы… Что? Довериться ему? В этот момент она приняла решение.
– Спасибо. Я сама это сделаю.
Она повернулась на каблуках, подошла к Фальконе и объявила:
– Я отменяю торги.
– Отменяете торги? – От ужаса Фальконе выкатил глаза.
– Только до того момента, пока мы не сможем определить истинную ценность работ. Сейчас к ним проявляется такой интерес, что я просто не знаю, как мне быть.
– Но это невозможно, мадемуазель! Как вы видите…
– Я знаю. Однако дайте себе труд подумать: если мы подождем, а интерес к работам будет продолжать расти, ваша комиссия может оказаться втрое, если не вчетверо больше, чем вы получили бы сегодня.
Фальконе задумался.
– Это беспрецедентный поступок… Но эти работы принадлежат вам, так что… – Он небрежно пожал плечами. – Так что, полагаю, я должен действовать в соответствии с вашими пожеланиями. – Фальконе понизил голос до шепота и одобрительно покачал головой: – Узнаю в вас американку. Вы ведь все отличные бизнесмены, не так ли?
Фальконе щелчком сдвинул каблуки и потер руки.
