11 августа 1999 года. Замок Шомон
Камилла оказалась очень пунктуальной. Она заехала в гостиницу за Катрин сразу же после обеда на своей старой, побитой машине. Солнце уже начало прятаться за затмевавшей его луной.
— Туда нужно ехать именно сегодня? — спросила Катрин подругу, наблюдая сквозь темные очки за разыгрывающимся спектаклем затмения.
— Ты видишь, что сегодня особый во всех отношениях день? Главное — добраться туда на закате, когда туристы уже покинут это место. У нас еще есть время.
Это была приятная прогулка на машине, они спокойно катили по загородной дороге, проезжая прекрасные, почти идиллические места.
— Знаешь, мне немного неспокойно, Камилла. Может, я еще не готова войти в контакт с дочерью? И вообще, возможно ли это? Достаточно ли одного медиума, то есть тебя, чтобы мы смогли услышать ее? — задавала Катрин один вопрос за другим.
— Не беспокойся. У тебя такие же способности медиума, как и у меня. Я всегда это знала, хотя и не говорила тебе. Кроме того, затмение открыло нам все двери, а магия замка Шомон сделает остальное.
— Почему это место особенное? — спросила Катрин.
Она явно нервничала. Камилла посмотрела на нее и улыбнулась:
— Ты сама все увидишь и поймешь.
Солнце уже заходило, освещая последними лучами Луару, окружавшие ее холмы, густые леса, равнины и поселения с обязательными, обычно небольшими, но иногда огромными, замками. Обе подруги, как сговорившись, молчали, восхищенные красотой пейзажа.
— Сейчас я понимаю, почему это место особенное. Ты часто бываешь здесь?
— Да. Мне становится все труднее окунаться в абсурдную жизнь Парижа. Эти люди, бегущие сами не зная куда и почему, не могущие остановиться, чтобы осмотреться вокруг и увидеть глаза идущего навстречу человека.
— И тебе часто удаются эти контакты?
— Редко. Только для тех, кому это действительно необходимо и кто не пытается использовать их в корыстных целях.
— Значит, ты доверяешь мне?
— О, разумеется, моя дорогая, ты сомневалась? Ты всегда в моем сердце, ты же знаешь!
Катрин была очень тронута, она вспомнила, как познакомилась с Камиллой во время своего первого турне в Париж. Та пришла к ней за кулисы в слезах, тронутая ее игрой. Катрин играла в тот вечер Шопена и исполнила четыре польки и две мазурки — вещи, которые любила больше всего. Она сыграла, вложив в музыку всю душу, — в тот день была годовщина смерти Анн. И там, в артистической гримерке, обе женщины почувствовали, что они не одни здесь — Анн была с ними. Камилла сразу ощутила ее присутствие, поняла все страдания Катрин и стала близким ей человеком. С тех пор всякий раз, когда Катрин приезжала во Францию, они обязательно встречались.
Они вошли в замок, открыв двери ключами Камиллы. Хорошо знавший ее сторож разрешил ей сделать копию ключей, и за небольшую плату она иногда посещала этот замок для своих спиритических сеансов. Они прошли по длинным коридорам, освещаемым лучами заходящего солнца, открыли очередную дверь и оказались в почти пустой комнате.
— Это здесь. Ни о чем меня не спрашивай, но это место концентрации огромной энергии.
В комнате был стол, два стула, кровать и камин с выгравированным на нем гербом. Казалось, тут больше ничего нет, но затем Катрин заметила в углу маленькую дверь Она хотела ее открыть, но Камилла сказала:
— Не сейчас, еще не время, нужно ждать.
Наступила ночь, подруги зажгли свечи и фимиам, они словно древние жрицы совершили все необходимые ритуалы. Когда все было готово, начали спиритический сеанс. Решили использовать афишу с буквами, чтобы интерпретировать послания духов. Раз за разом они призывали дух Анн, но тщетно. Потом замолчали, ожидая. И вдруг что-то произошло… Прозвучал вопрос: «Есть ли кто-нибудь, кто хочет говорить с нами?» Один из духов откликнулся.
— Анн?
— Я Джим, Джеймс Дуглас. И я любил Пам, — повторял дух многократно и выразительно. — Я проводник по лабиринту, тот, кто остановился и потерялся. Я ждал вас, чтобы снова начать движение. Прошу вас, напомните Рэю о нашей песне, он поймет. Но самое главное, расскажите Жаклин о моей поэзии и скажите ей, как сильно я люблю ее. В ней моя судьба.
— Жаклин Морсо? — спросила Катрин.
Она хотела бы держать свою внучку в стороне от этого мира, но вдруг почувствовала волну такой сильной любви, что страх отступил. И дух Джеймса Дугласа, будто желая успокоить ее, исчез, ничего не ответив.
Начали приходить другие духи. Свечи пылали сильным пламенем, как будто их раздувал ветер… За Джеймсом последовал Фредерик, разлученный с собственным сердцем, благодаривший Катрин — «исполненную внешней и внутренней красоты» — за то, что каждый раз, когда она играет, воскрешает его музыку. Потом пришел черед Марии, родившейся в Нью-Йорке.
— Ты помнишь меня, Катрин? Я умерла, потому что отказалась от своего голоса, чтобы отдаться несчастной любви.
О, конечно, она помнила ее. И часто думала о ней, слушая этот божественный голос, который остался на земле и уже никогда не исчезнет.
Затем последовал Оскар, который умолял освободить его от зеркала в каком-то номере ужасной гостиницы. И наконец, Мария — вернее, только ее сердце, — которая любила брата Теодора, родину, сына Александра, а больше всего — императора.
За ней явился дух друида. Он объявил себя последним Хароном и одобрил этот спиритический сеанс.
Но было еще чье-то присутствие. Оно чувствовалось сильнее других и, казалось, принадлежало хозяину этих мест. Дух подписывался «Наполь» и явно выражал свою склонность к Марии-полячке. Этот дух обратился к Катрин и сказал, что в этой комнате она сможет найти ключ, но будет это не просто. Потом все смолкло, ветра не стало, свечи почти погасли. Камилла и Катрин остались в тишине. Вскоре Камилла прервала молчание:
— К сожалению, я ошиблась. Мы не смогли дозваться Анн. Может быть, мне нужно приехать к тебе в Новый Орлеан, там мы будем ближе к ней.
— Не знаю. Мне показалось, она была здесь и как будто хотела услышать все, что эти духи сказали нам. И еще меня не оставляет ощущение, что духи каким-то образом связаны с ней.
— Тогда нам нужно постараться понять, кто они. Возможно, в следующий раз мы сможем связаться с ней.
Катрин подошла к окну, открыла его. Уже проснулись птицы, и первые лучи восхода робко осветили комнату. Она подумала, что ее дочь была бы довольна такой попыткой. Она верила в сверхъестественное. Новый Орлеан весь пропитан культурой вуду, и Анн являлась видной фигурой в этой культуре. Катрин пыталась вырвать ее из этой среды, объясняя, что оккультизм может быть опасным, но Анн улыбалась и говорила, что опасности находятся внутри нас самих.
— Катрин, быстро сюда!
Камилла сидела за столом — он начал двигаться снова! Кто-то хотел общения. Это была Анн! На лице Катрин выступили слезы.
— У меня не так много сил, я могу вам сказать только, что нужно подняться ввысь и посмотреть на звезды, чтобы понять смысл всего, что здесь происходило. Мы все должны снова увидеть звезды!
— Как тебе там, где ты сейчас, моя девочка?
Анн не ответила. Заря освещала небо, и звезды начинали угасать. Души тоже улетели вместе с ночью. Катрин была под впечатлением общения с дочерью.
