Метаморфозы

        Или Гелена еще Приамида и кражу Паллады![522] —

100 Все совершалось в тени и все не без рук Диомеда!

        Если ж доспехи за столь вы дурные даете деянья,

        Их разделите: и часть Диомедова больше да будет!

        Для итакийца что в них? Он тайно, всегда безоружный,

        Делает дело; врасплох уловляет врага ухищреньем!

105 Этот сияющий шлем, лучащийся золотом ясным,

        Будет помехой ему, обнаружит его сокровенность.

        Шлем ведь Ахилла надев, дулихийское[523] темя не сможет

        Груза такого снести. Не в подъем оказаться тяжелым

        Может копье с Пелиона его невоинственной длани.

110 Щит, на котором резьбой дан образ широкого мира.[524]

        Робкой твоей не под стать, для хитрости созданной шуйце!

        Наглый! Что просишь доспех, от которого сам обессилешь?

        Если ж ахейский народ тебе его даст по ошибке,

        Будет врагу что отнять, но не будет ему устрашенья.

115 Бегство, которым одним, трусливейший, всех побеждаешь,

        Медленно станет, когда ты наденешь такие доспехи.

        К этому также прибавь, что редко в сражениях бывший

        Щит твой цел-невредим, а мой от ударов копейных

        Тысячью дыр прободен; ему и преемник потребен.

120 Да наконец, что борьба на словах? Поглядим-ка на деле!

        Славного мужа доспех пусть бросят промежду врагами,

        Нам повелите сойтись, — одолевшего им украшайте!»

        Сын Теламона сказал, и, едва он закончил, раздался

        Ропот толпы. Но герой, потомок Лаэртов, поднялся,

125 Очи к земле опустив, помедлил немного и поднял

        Взор на ахейских вождей перед словом, которого ждали.

        Заговорил — красоты лишены его не были речи:

        «Если бы просьбы мои исполнялись и ваши, пеласги,

        Незачем был бы нам спор, не сомнителен был бы наследник.

130 Ты бы оружьем своим, мы — тобою б, Ахилл, обладали.

        Ныне ж, поскольку и мне и вам отказали в нем судьбы

        Несправедливые (он вытирал на очах своих будто

        Слезы), о, кто же бы мог наследовать лучше Ахиллу,

        Нежели тот, чрез кого получили данайцы Ахилла?

135 Впрок ли Аянту, что весь он таков, как виден снаружи?

        Мне же во вред мой находчивый ум, — постоянно, ахейцы,

        Бывший вам впрок. Моему красноречью, — коль им обладаю, —

        Коим сейчас за себя, как, бывало, за вас, состязаюсь,

        Пусть не завидуют. Пусть что хорошего в ком, то и будет.

140 Род, и предков, и все, чего мы не сами достигли,

        Собственным не назову. Но Аянт заявил, что он будто

        Правнук Юпитера, — пусть, но и нашего рода виновник

        Тоже Юпитер; и я от него на такой же ступени.

        Ибо отец мне Лаэрт, а Аркесий — родитель Лаэрта,

145 Он же Юпитеру сын. Не проклят никто и не изгнан.

        Также по матери род мой восходит к Киллению, — в нем же

        Знатность вторая моя. От бессмертных родители оба.

        Но не затем, что по матери я родовитей Аянта,

        И не затем, что в братской крови мой отец неповинен,

150 Этих доспехов прошу. По заслугам дело решайте.

        То, что два брата родных Теламон и Пелей, вы не ставьте

        Это в заслугу ему. При подобной добыче не крови

        Происхожденье, но честь и доблесть должны уважаться;

        Если же близость родства, — то найдете ближайший наследник:

155 Если родитель Пелей, есть Пирр, его сын. Остается ль

        Место Аянту? Доспех пусть в Скир отправят иль Фтию!

        Также родился и Тевкр двоюродным братом Ахиллу, —

        Разве же требует он, завладеть уповает оружьем?

        Значит, поскольку дела мы в пренье решаем открытом,

160 Более мной свершено, чем в краткую может вместиться

        Речь, но меня поведет, однако ж, порядок событий.

        Мать Нереида, прознав о грядущей погибели сына,

        В женском наряде его утаила,[525] и все обманулись —

        Был в том числе и Аянт! — уловкой с заемной одеждой.

165 С женским товаром ведь я оружие смешивал, чтобы

        Мужеский дух возбудить. Но герой не бросал одеянья

        Девы, доколе ему, стоявшему с торчем и древком,

        Я не сказал: «О богини дитя! Для тебя бережется

        Пергама гибель. Чего ж ты колеблешься Трою повергнуть?»

170 Длань я его возбудил и храброго к храбрым направил.

        Значит, деянья его — и мои. Копьем покорил я

        Телефа, ведшего бой; он молил, побежден, — и помог я.

        Дело мое — и падение Фив; поверьте, — я Лесбос,

        И Тенедос, и Хрисею, и Килл, — Аполлоновы грады, —

175 Также и Скир полонил; потрясенные этой десницей,

        Прахом на землю легли крепостные твердыни Лирнесса.

        Об остальном промолчу, — но могущего справиться с лютым

        Гектором грекам я дал. Чрез меня пал доблестный Гектор.

        Ныне оружием тем, которым я создал Ахилла,

180 Дара прошу: живому вручил и наследовать вправе.

        Только позор одного остальных всех тронул данайцев,

        Тысяча наших судов стояла в Авлиде Эвбейской.

        Долго там ждем мы ветров, но не дуют они или флоту

        Противоборны; велят Агамемнону жесткие судьбы

185 Деву невинную — дочь — заколоть для гневной Дианы.

        Но не согласен отец; на самых богов он разгневан;

        Все же родитель в царе говорит; я мягко словами

        Дух непокорный отца обернул на всеобщую пользу.

        Да, я теперь признаюсь, — Атрид извинит мне признанье, —

190 Перед пристрастным судьей защищал я нелегкое дело.

        Все ж побуждает его о народе забота и брате,

        Скиптра врученного власть, чтоб кровью платил он за славу!

        Послан и к матери я, — предстояло ее не советом

        Взять, но хитро обольстить. Когда бы пошел Теламонид,

195 Наших судов паруса до сих пор не имели бы ветра!