- Свет... вы делаете... Вы делаете! - кричал он в ужасе.
- Батчер, - спросила она, более привыкшая к эмоциональным водопадам слов, чем он, - на что похож мой мозг в вашем мозгу?
- Яркое, яркое движение, - вопил он в аналитической точности Вавилона-17, грубого, как камень, чтобы выразить многочисленные образы, рисунки, их соединение, смещение и разделение.
- Я - поэт, - объяснила она, моментально приводя в порядок мысленные течения. - Поэт, по- гречески, значит, создатель или строитель.
- Вот оно! Этот рисунок! Ах! Такой яркий, яркий!
- Такая простая семантическая связь? - она была удивлена.
- Но греки были поэтами три тысячи лет назад. А вы поэт теперь. Вы соедините слова на большом расстоянии, и их праздник слепит меня. Ваши мысли - сплошной огонь, даже тени я не могу схватить. Они звучат, как глубокая музыка, которая потрясает меня.
- Это потому, что вас никогда не потрясало раньше. Но я буду мягче.
- Вы так велики внутри меня. Я вижу рисунок, преступное и артистическое сознание встречаются в одной голове с языком между ними...
- Да, я начала думать о чем-то вроде...
- Летят мысли, имена... Видон... ахх! и Водлер. Это древние французские по...
- Слишком ярко, слишком ярко! 'Я' во мне достаточно сильно, чтобы выдержать. Ридра, когда я смотрю на ночь и звезды, то это лишь пассивный акт, но вы активны даже взглядом, и звезды окружены еще более ярким светом.
- То, что вы воспринимаете, меняет вас, Батчер. Но вы должны воспринимать.
- Я должен... свет: в вас я вижу зеркало, в нем смешиваются картины, они вращаются, и все изменяется.
- Мои стихи!
Это было замешательство и обнаженность. Определение 'я' - точное и величественное.
Ридра подумала: 'Я - глаз, орган зрительного восприятия.' Батчер начал: по-английски звучание слов 'я' и 'глаз' совпадают.
- Вы... вы накаляете мои слова значением. Что меня окружает? Что такое Я, окруженный ВАМИ?
Наблюдая, Ридра видела его, совершающего грабеж, убийство, наносящего увечья, поскольку семантическая важность различия мой и твой была разрушена в столкновении сипансов.
- Батчер, я слышала, как оно звучало в ваших мускулах, это одиночество, которое заставило вас убедить Джебела извлечь наш 'Рембо', просто, чтобы иметь кого-нибудь рядом с вами, кто бы мог говорить на этом аналитическом языке, по той же причине вы старались спасти ребенка, - шептала Ридра.
Образы замкнулись в ее мозгу.
Длинная трава шелестела у плотины. Луна Алппо освещала вечер. Плеймобиль гудел. Бачтер с нетерпением коснулся рулевого колеса концом своей левой шпоры. Лил извивалась около него, смеясь.
- Вы знаете, Батчер, если бы мистер Виг подумал, что вы направились сюда со мной, в такую романтическую ночь, он был бы очень сердит. Вы действительно хотите взять меня с собой в Париж?
Безымянная теплота смешивалась в нем с безымянным нетерпением. Ее плечи были влажными под его рукой, ее губы были красными. Она забрала свои волосы цвета шампанского высоко над одним ухом. Ее тело рядом с ним двигалось танцующими движениями, и она не поворачивала к нему свое лицо.
- Если вы обманете меня насчет Парижа, я скажу мистеру Вигу. Если бы я была ловкой девушкой, я подождала бы, пока вы возьмете меня отсюда, прежде чем позволить вам... быть дружественным. - Дыхание ее благоухало в ночи. Он положил ей на плечо руку. Батчер, заберите меня из этого горячего мертвого мира. Болота, пещеры, дождь! Мистер Виг ругает меня, Батчер! Возьмите меня от него в Париж! Не упрямьтесь. Я очень хочу уйти с вами. - Она испустила своими губами смеющийся звук. - Я думаю, я... я вовсе не ловкая девушка.
Он прижался ртом к ее рту... и сломал ей шею ударом ребра ладони. Она упала, глаза ее по- прежнему были открыты. Гиподермическая ампула, которую она собиралась вонзить ему в плечо, выпала из ее руки, покатилась и остановилась у ножных педалей.
Он отнес девушку на плотину и вернулся, по бедра вымазанный тиной. На сидении он нащупал кнопку радио.
- Все кончено, мистер Виг.
- Хорошо. Я слушал, утром можете получить деньги. Очень глупо с ее стороны было пытаться помешать мне.
Плеймобиль двинулся. Теплый ветерок просушил тину на его руках, длинная трава расступалась со свистом.
- Батчер!
- Но это я, Ридра!
- Я знаю. Но я...
- Двумя неделями позже то же самое я проделал с мистером Вигом.
- Куда вы обещали взять его?
- В игровые пещеры Миноса. И однажды я припал к земле...
- ... хотя это его тело прижалось к земле под зеленым огнем Крето, дыша широко открытым ртом, чтобы заглушить все звуки, это было ее ожидание, ее страх, который она заставила утихнуть. Грузчик в красном мундире остановился и вытер лоб носовым платком.
Быстро сделал шаг вперед шлепнуть его по плечу.
Грузчик, удивленный, обернулся, и руки сжались вокруг его горла. Шпора вспорола ему живот, его внутренности расплескались по платформе, а затем раздался сигнал тревоги, и пришлось бежать, прыгать через мешки с песком, сорвать цепь и швырнуть ее в изумленное лицо охранника, который повернулся и стоял с распростертыми руками...
- ...прорвался и убежал, - сказал он ей, маскировка подействовала, и трессоры не могли следить за мной через лавовые поля.
- Откройте мне, Батчер. Откройте мне весь побег!
- Поможет ли это? Я не знаю.
- Но в вашем мозгу нет слов. Только Вавилон-17, как мозговой шум компьютера, занятого чисто синаптическим анализом.
- Да, теперь вы начинаете понимать...
... Стоял, дрожа, в ревущих пещерах Диса, где он был замурован девять месяцев, ел пищу любимого пса Лонни, потом Лонни замерз, пытаясь перебраться через горы льда, пока внезапно планетоид не вышел из тени Циклопа, и сверкающая Церера загорелась на небе, так что через сорок минут талая вода в пещере доходила ему до пояса. Когда он наконец высвободил свои прыжковые сани, вода была теплой, а он, от пота - скользким. Он на максимальной скорости прошел две мили до полосы сумерек, установив автопилот за мгновение до того, как потерять сознание, оглушенный жаром.
- Во тьме вашей утраченной памяти я должна найти вас, Батчер. Кем вы были до Нуэва-Нуэва Йорка?
Он повернулся к ней.
- Вы испуганы Ридра, как раньше?
- Нет, не как раньше. Вы научили меня кое-чему, и это изменило всю картину моего мира, изменило меня. Я думаю, что боялась раньше потому, что не могла делать то, что делали вы, Батчер. - Белое пламя стало голубым, защитным и дрожало. - Но я боялась потому, что я должна была сделать это по своим собственным причинам, а не по вашему отсутствию причины, потому что я - 'быть', а вы - 'суть'. Я много больше теперь, чем я думала о себе, Батчер, и не знаю благодарить ли мне или проклинать вас за то, что показали мне это.
А что-то внутри кричало, заикалось, успокаивалось.
Она повернулась в молчании, взятым у него, испуганно, и в молчании в ней что-то стремилось говорить.
- Посмотрите на себя, Ридра.
