Камня. Пока сидишь на нем – лезет в голову всяческая заумь, а как встанешь…
Антон с трудом встал и двинулся вперед, не ожидая помощи из Франции и не видя вокруг ничего, кроме смутных очертаний левого запястья, проступающих в зеленоватом свете стрелок и насечек на циферблате. Где мог, шел где не мог – полз, на четвереньках или по-пластунски, но только вперед. На плутания не осталось жизненных сил. Если на пути встретится развилка, пообещал он себе, я размозжу голову об острый угол, как какая-нибудь героиня Алькиного любимого романа. Алькиного… Проглотил тоску, сухим комом застрявшую в горле. Не время.
Старался не думать ни о чем. Ни о еде, ни о сне, ни об осмысленности собственных действий, а в особенности – об оставшейся в десяти парсеках позади жене. Он удалялся от нее, а не бежал навстречу, но именно в этом удалении видел единственный шанс спасти ее – крошечный, как лапка блохи на горбу верблюда, проходящего сквозь игольное ушко. Он старался не думать… И, как ни странно, у него почти получалось.
Мысли прочь, сомнения долой, только тупое упорство, заставляющее снова и снова переставлять ноги. Ать-два! Ать-два! Голова моя пуста. Ать-два! Ать-два! Арифметика проста. А от перестановки ног, знаете ли, много чего может измениться. Ать-два… Как на армейском плацу под отрывистые команды сержанта. Левой! Левой! Раз, два, три… И отставить разговорчики в строю! Отставить идиотские вопросы вроде «Товарищ сержант! А когда же шагать правой?» Все отставить…
Однако как болит эта самая… О-о!
Как ни хорохорился Антон, как ни бодрился, все-таки настал такой момент, когда идти вперед стало невозможно. Ползти тоже. Причем ни вперед, ни назад. Тупик этого… когда все плачут… Отчаяния! И не поможет ни маниакальная решимость, ни истекающий желчью сарказм. Он просто не сумеет развернуться в тесном тупике. И ногами вперед уже не выберется. Слишком тесно. Застрял, как предрекала Алька после Прощального Банкета в Колонном Зале. Как Винни-Пух в гостях у Кролика. Только не от обжорства, а как раз наоборот. Непривычная худоба, натянувшие кожу ребра и прилипший к позвоночнику живот загнали Антона в щель, в которую в нормальном состоянии ума и тела он никогда бы не сунулся. Нет, Тупик Отчаяния – не самое подходящее название. Пусть будет Последним Пристанищем Самоуверенного Идиота.
Мамочка моя! Как все несправедливо, сетовал Антон, обшаривая пятачок стены перед собой, когда рука его неожиданно провалилась в пустоту. По локоть. Он с удивлением вытащил руку, задумчиво сжал пальцы в кулак и обрушил на стену сокрушительный удар, вложив в него все, что накопилось в душе и теле: всю свою слабость, весь страх, все отчаянье. Брызнули камни из-под разбитых костяшек, осыпались куда-то вовне. Отверстие стало шире. Антон принялся нетерпеливо крошить его края ослабевшими пальцами. В носу засвербело от каменной пыли. Вернее, уже не каменной, это было что-то известковое наподобие гипса. А- апчхи! Значит, правда.
Теперь рука просовывалась внутрь до плеча. Пошеру-див в темноте, Антон коснулся пальцами чего-то гладкого. Железо? Постучал костяшками – звонко. Железо! В какой-то липкой смазке. Куда это его занесло?
– У-у! – позвал он в дыру.
Гладкое железо молчало.
Голова, вспомнил Антон название тяжелой штуки, которая причиняла ему столько боли. Сейчас просуну голову, а остальное… остальное в принципе уже неважно. Медленно, щекоча известняк бородой и кудрями, в дыру протиснулась голова и примкнувшее к ней левое плечо. Следом, отставая на полкорпуса, потянулось правое. Недовольно затрещала ткань на плечах, раздираемая на эполеты, и левый локоть ушел в отрыв, обниматься с гладким железом. Ого, что-то закругленное. Бочка? Наверняка! Еще сантиметрик, еще полсантиметрика, глубокий выдох, еще глубже, выдох на выдохе… Грудная клетка хрустнула ребрами, но вроде прошла. За ней осой – осиной?! – проскочила заново обретенная талия. Дальше… Стоп! А вот с некстати помянутым афедроном приключился неожиданный затык. Ягодицы будто заклинило между двумя мирами – Неровных Камней и Гладкого Железа. С чего бы? Неделю ведь ничего не ел, а то и все две. Половинка мерзкой на вкус устрицы-мокрицы не в счет! Штаны болтаются, как на пугале. Странно… Дернулся вперед, назад. Нет, не ягодицы. Поясной ремень-совсем ослабел, брат? – зацепился за что-то задней частью. Антон пошарил правой, отстающей рукой по ту сторону стены и нашарил похожий на загнутый палец выступ. Покряхтев, освободился. Ты у меня повыступай! Ну все. Бедра, колени, щиколотки – уже дело техники. Можно сказать, просочился. Проник. Рухнул мертвым грузом на жесткий пол. Больно, но здорово: все-таки пол! Мамочка моя, настоящий пол! Гладенький, прохладный! Эх, так бы и лежал, прислонясь потной щекой к бетонной плите. Нельзя! Дашь слабину – потом не встанешь. Пощупал воздух по сторонам. Справа опять наткнулся на гладкое железо. Не закругленное – прямое, угловатое. Оперся, встал… Ноги подогнулись. Ухватился второй рукой, выпрямился, пошел, на ходу ощупывая все, к чему прикасался.
Полки. Открытые. Много ярусов. На полках – бочки. Здоровые. Может, внутри – вода? Хотя с чего бы? Еще эта смазка… Фу!
Покачиваясь и цепляясь руками за стальные уголки, Антон брел по широкому проходу между двумя рядами стеллажей. Куда брел? Прямо, куда же еще!
– Стой, кто идет! – спросила темнота, и ноги подогнулись снова, от облегчения.
Голос звонкий, молодой, скорее мальчика, нежели мужа, настороженный, напряженный, даже напуганный. Наверняка его обладатель сейчас замер на месте, только вертит тонкой шеей туда-сюда, сканируя эфир оттопыренными розовыми локаторами. Вот сколько нюансов подмечает отвыкшее от посторонней речи ухо!
– Я не могу, – хрипло, борясь с распирающим грудь смехом, ответил Антон. – Не могу стоять.
Из темноты возник конус света, недоверчиво мазнул по лицу. К счастью, Антон успел опустить голову и зажмуриться.
– Как вы проникли на территорию склада? Это секретный объект! Поднимите руки!
Антон исподлобья, сквозь заросли сбившихся в колотун волос и частокол смеженных ресниц взглянул на бравого паренька. Видеть еще не мог, но кое-что уже угадывал. Смутные образы, нечеткий силуэт, радужные блики на границе темноты и резь под веками, как в детстве, когда ты в первый раз пытаешься взглянуть на мир «взрослыми» глазами – сквозь бабушкины очки.
Так и есть. Мальчишка, совсем пацан. Как таким только автомат доверяют?
– Руки вверх! – повторил охранник секретного склада, только теперь догадавшийся снять оружие с предохранителя. Странно, что не добавил: «пожалуйста». Голосу катастрофически не хватало убедительности, но этот недостаток компенсировал оглушительный щелчок передергиваемого затвора.
Милый мальчик, подумал Антон. Чудо ты мое лопоухое! Ты только не нервничай так, ладно? А то еще пристрелишь меня со страху. То-то будет обидно. Ведь я ТАК ДОЛГО шел к тебе!
– Руки… – сказал он вслух и сделал попытку усмехнуться, а когда она не удалась, еще раз повторил: – Руки… – и только после этого рухнул лицом вниз к ногам часового.
…В первый раз он очнулся от качки. Голова покоилась на мягком. Под спиной, обрисовывая силуэт, прогибалась натянутая ткань. Его несли куда-то, очевидно, на носилках. Несмотря на подушку или что-то, ее заменяющее, ноги находились заметно выше головы. Толи идущий первым превосходил напарника ростом, то ли руки у него были коротковаты, а может, это у Антона такая тяжелая голова. Его собственные, субъективные ощущения говорили в пользу последней версии. Да, головушка практически неподъемная. Тяжелая, как пушечное ядро. И такая же пустая. То есть как раз заполненная, под завязку, но исключительно чугуном. Редкая мысль проскочит сквозь плотный монолит. Вот, одна все-таки проскочила – и какая! Перед внутренним взором вспыхнула и расползлась на оба полушария строчка цифр с запятой посередине. Удельная плотность чугуна. На кой она ему сейчас да еще с такой точностью? Ни к селу, ни к городу, ни к поселку городского типа! Память, подумал Антон, удивительная штука. Кстати… как же это он? Чуть не забыл… Ведь ему же надо…
Он попробовал приподняться, но голова немедленно отозвалась на напряжение отнюдь не праздничным фейерверком. Чья-то прохладная ладонь опустилась на лоб. Одновременно с прикосновением пришла успокоительная мысль: потом. Лишние несколько минут ничего не решат. Главное, он все-таки дошел. Дополз. Ура.
Деревянные ручки носилок слаженно поскрипывали. Ать-два, ать-два! В ногу идут, отметил Антон. Еще бы: секретный объект! Спрятались под землей и давай секретничать. Серьезные у парней секреты, под
