Они обязательно полощут рот после обеда. И пальцами за деснами шныряют, и мылом промывают. Утерлись, помолились и пошли. Чистоплотный народ египтяне!
Простые солдаты — берут консервную банку с водой и айда в пустыню — совершать туалет. При отсутствии воды сгодится песок. Я никогда не ощущал запаха пота или несвежего белья от здешнего простого народа.
Изречения — банальны и смешны: «Девушки должны выходить замуж (аль-банат лязим татагауз)». Стереотип: самые красивые девушки в Дельте, в Эль-Мансуре. Там квартировали солдаты Наполеона.
Иностранцы — все без исключения хауаги (чурки). На рынке про меня: «Чего хочет этот хауага?» Я грозно топаю на него. Он пятится: «Мистер хороший, мистер не хауага!»
Продавец апельсинов расписывает преимущества женского обрезания:
— Тагмиль — вещь необходимая! (Хага лязим.)
Он поцеловал себе обе руки:
— Это здорово! У нее будет меньше похоти! А ты пристроишься к ней поудобнее и имеешь в свое удовольствие!
Что можно возразить?
ЕЩЕ МОМЕНТЫ
Сочи, конец апреля 1986 года, цэковский санаторий им. Фрунзе.
Я сопровождаю как переводчик старого египетского коммуниста Хамади.
Он вдыхает запах кавказских магнолий:
— Скажи Агарышеву, референту ЦК, пускай дадут мне работу, я друг вашей страны. Хочу сидеть на даче в Сочи и переводить марксистскую литературу на арабский язык. Буду стараться. А то семью в Каире невозможно содержать.
Неожиданно он хлестнул меня веточкой по причинному месту:
— Как твой Горбачев, еще стоит?
Я сжался, ничего не ответил. Египетское хамство. Еле сдержался, чтобы не дать ему в морду.
Утром был Чернобыль.
За завтраком подсела хмурая переводчица с английского и спросила:
— Вы ничего не слышали? Радиоактивное облако идет на Сочи.
Хамади весело рассмеялся.
Египтяне как дети, разве можно на них обижаться?
Каир, март 2010-го. По городу нас водит гид Самир — ухоженный сорокалетний копт в европейском костюме с галстуком. Я говорю «копт», потому что увидел у него на запястье наколотый крестик. В остальном он такой же египтянин, как и все, — ласковый, любящий тереться щечкой и чрезвычайно услужливый.
Когда всю группу немецких туристов загнали в мечеть на Цитадели, я побрезговал, так как вспомнил, что туда надо идти босиком вслед за сотнями людей. Мы с Самиром остались снаружи, закурили на лавочке.
Я спросил Самира, не видел ли он знаменитый в эпоху Насера египетский фильм «Цитадель героев»? Он засмеялся смехом-колокольчиком, погладил меня по руке:
— Вы же знаете вкусы Насера, он любил военно-патриотические фильмы. И этот вот фильм — «Цитадель героев» — занимал особое место в его фильмотеке.
Да, подумал я, — совсем как «Взятие Берлина» на полке Сталина. Или «Освобождение» для Брежнева. Это была эпоха героических постановок. Что примечательно, сегодня гламур совершенно вытеснил и в Египте, и в России военно-патриотическую тему. Одна неправда вытеснила другую.
Интересная тема для культуролога.
Российская культура сегодня максимально приближена к египетской: понимайте это буквально.
КУДА ИДЕТ ЕГИПЕТ?
(пансион «Дахаби», 8 апреля 2010 г.)
Да никуда он не идет! Что в 2010-м, что в 1971-м, что в 1942-м. Та же мелкобуржуазная пошлость.
Буржуазия на Замалике. Закормленный мальчик в Каире. Мама потчевала его пирожными с кока- колой и причитала… Ах, мой бедненький жирненький Гамаль!
Сволочи! Прожрали дельту Нила. Нету на вас джанджавидов!
Жалкие египетские интеллигенты. Болтуны никчемные, пустобрехи, проводят жизнь в кафе и беспрерывных бла-бла-бла. Несчастные феллахи копаются в арыках. А эти, блин, сидят и травят баланду. Вырождение некогда великого Египта.
Воистину, народы достойны своей участи. Ни нам, ни им не вырваться из антропологических клещей.
Что поделаешь? Они такие вот, беспечные, но они по-своему счастливы и умирают спокойно, мир их праху! К тому же их наплодилось очень много. Средиземное море губят миазмы сверхпопуляций: Александрии, Алжира, Стамбула и Афин.
Колониальный блеск в центре Каира потух. Некогда великолепная улица имени Сулеймана-паши Французского (ныне Талаат Харб) — утоптана миллионами бедных шлепанцев. Знаменитое в прошлом кафе «Гроппи» — полупустая кондитерская, где продают банальные пирожные.
Никакого буржуазного шика.
Ничего не осталось от блистательного Каира 40-50-х.
Не осталось и патриотов. Я помню египетских левых. Таких как Халед Мохи эд-Дин. Сейчас их нет. Нормальное критическое мышление исчезает повсеместно — на Ближнем Востоке, в России и Европе. Наступила эпоха торжествующей пошлости и суеверий.
Мир идет в сторону исламизма, консьюмеризма и полной утраты исторической памяти.
Умны ли египтяне? Сложный вопрос. Они очень милы, некоторые представители элиты даже неглупы. Но на уровне массовых представлений господствует потрясающая упрощенность мысли — типа «купи- продай» и «иншалла».
Что показательно, египетские фильмы недалеко ушли от жизни.
Диалоги и психология персонажей поражают идиотизмом, впрочем, весьма близким к реальности:
— Ну когда я выйду замуж, мама?
— Подожди, Мона, мы еще не скопили достаточно денег!
— А ведь я скоро окончу университет и что тогда?
— А ты ходишь за ручку с Гамалем?
— Да, мы ходим за ручку с Гамалем.
— Смотри, не опозорь меня, дочка!
Меня иногда охватывало отчаяние: мне казалось, что в этой стране ничего никогда не изменится, чиновники будут брать взятки, интеллигенция будет рассуждать о благозвучных глупостях, а бесправные низы за чашкой чая шутить на тему замужества. Неизменным бытием Египет очень похож на Россию.
Вывод: египетский уклад, как и русский, построен на неравенстве, коллективизме и светлой вере в завтрашний день.
То, что произошло в Каире год спустя, в феврале 2011 года, казалось, опровергло эти выводы. Бунт горожан, внезапный и свирепый, смел фараона Мубарака. Но что потом? Я вспомнил: такие бунты случались в Египте регулярно, и после них все возвращалось на круги своя. А разве не то же самое происходило в России после каждой революции? Большая разница в одном: сегодня Россия умирает от
