отряде с 'пересветами', он не могла поддерживать ход более двенадцати узлов и встала более медленную колонну броненосцев. Он не получил информацию и о том, что после попадания снаряда главного калибра с 'Сикисимы' 'Паллада' тоже охромела. Но это не отменяло того обстоятельства, что вместо двух быстрых крейсеров напересечку трем кораблям Девы могла поспеть только одна 'Светлана'. Которая в одиночку никак не могла их не то, что остановить, но и просто задержать. Ну и чего Степан Осипович точно не мог знать, так это о 'врожденной' невезучести 'Осляби'.
Поначалу все выглядело так, будто лихой порыв Камимуры разобьется о превосходство русских в артиллерии, но… Для начала тройка крейсеров Девы с примкнувшим к ним отрядом эсминцев успела форсируя машины проскочить более медленных 'пересветов'. Если сам 'Пересвет' мог дать 16 — 17 узлов, то идущая за ним 'Россия', после обширных затоплений в корме больше 15 уже не выжимала. Еще больше отставала идущая на 12 узлах 'Паллада', которая и стала причиной того, что японцы смогли потом называть сражение у мыса Шантунг своей 'частичной победой'. Разглядев под берегом одинокий русский крейсер типа 'Диана', явно идущий на пределе своих возможностей, Камимура направил свой отряд на него. Перед командирами 'Пересвета' и 'Осляби' встал традиционный русский вопрос, что делать? Продолжая выполнять приказ и преследуя Деву, они обрекали 'Палладу' на быструю и бесполезную гибель. Один поврежденный бронепалубный крейсер против броненосного 'Идзумо' и трех 'цусим'… Это гибель в течении двадцати минут без всякого шанса нанести противнику хоть какой — то урон. После короткого совещания по семафору 'Ослябя' и 'Россия' повернула навстречу северному отряду Камимуры, а более быстрый 'Пересвет' со 'Светланой' продолжили погоню за тройкой кораблей Девы. Но даже избавившись от медленной 'России' 'Пересвет' все равно проигрывал японским скороходам в скорости два узла. Послать 'Светлану' в атаку на три лучших легких крейсера японского флота было конечно можно, она то с ними сблизиться на расстояние действенной стрельбы успевала. Но проще было приказать ей выброситься на берег, тогда хоть потер ив экипаже были бы не столь значительны. В артиллерийской дуэли с тройкой японцев их превосходство над русской 'полуяхтой' в весе залпа было почти пятикратным. Она могла только атаковать хвост кильватерной колонны Девы, в дуэли с концевым 'Иосино' один на один их шансы были равны. За свой тыл командир 'Пересвета' Бойсман был совершенно спокоен, и сосредоточился на погоне за угрожающими транспортам 'собачками'. Он не мог представить, что одинокий 'Идзумо' с тремя слабенькими крейсерами может прорваться мимо пары 'Россия' — 'Ослябя', поддержаной к тому же изрядно вооруженной 'Палладой'. Увы, именно так и случилось.
'Россия' еще утром потеряла половину своей артиллерии и под плотным огнем концевой пары японцев из скорострельных шестидюймовок стремительно утрачивала остатки боеспособности. 'Нийтака' и 'Оттова' казалось поливают русский броненосный крейсер из душа. Только вместо капель воды с неба падали снаряды среднего калибра. Добрая половина их бессильно разрывалась на мощном поясе 'России', но остальные сносили дальномеры, трубы, выводили из строя орудия, дырявили не бронированный борт выше пояса… Через пол часа 'Россия' объятая огнем с носа до кормы, могла отстреливаться на левый борт только из одного 190 миллиметрового и одного шестидюймового орудия, а ее скорость упала до семи узлов. Впрочем, в отличие от своего флагмана, она хотя бы не собиралась тонуть. 'Ослябя' же был совсем плох. В теории его десятидюймовые орудия должны были порвать на лоскуты приближающийся 'Идзумо' еще в первые десять минут боя, но все вышло наоборот. Более скорострельные японские восьми- и шестидюймовки быстро нашпиговали этот неудачно бронированный корабль сталью и шимозой. Пожар на баке почти сразу выключил из боя еще исправную носовую башню, в которую чуть позже попало несколько снарядов окончательно ее заклинив. Несколько ударов по трубам к 13:30 снизили ход броненосца до девяти узлов, но главная проблема была не в этом, и даже не в пожарах, охвативших весь корабль. Нос и корма броненосца, не прикрытые броней снова поставили его на грань гибели. Импровизированная защита из дюймовых листов не закаленной судостроительной стали могла только несколько снизить размер пробоин. Каждый фугасный снаряд оставлял в месте попадания огромную дыру, и к моменту расхождения с японцами запас плавучести 'Осляби' снизилась до пугающих 30 процентов. При этом вода продолжала поступать и вскоре общая масса 'лишней' воды в потрохах корабля перевалила за две тысячи тонн. Крен на левый борт достиг семи градусов, и требовал срочных контрзатоплений. Но впускать воду в корабль уже стоящий на краю водяной могилы надо был очень осторожно. Обе мачты корабля были сбиты, и подать сигнал на 'Пересвет' не было никакой возможности. В этих условия командир броненосца Бэр решил отказаться от преследования Камимуры, и отвернул к берегу. Единственным более менее целым русским кораблем осталась 'Паллада', ради спасения которой и завязался бой.
Прорыв не дался даром и японцам, на 'Идзумо' снизил ход до 15 узлов и потерял половину запаса плавучести и большую часть казематной артиллерии правого борта. 'Цусима' к концу прорыва полностью прекратил огонь, на правый борт у него не могло стрелять ни одно орудие. Правда большая их часть вышла из строй из за слишком частой стрельбы, собственные шимозные снаряды начали разрываться в перегретых стволах. Шедшая концевой 'Оттова' пострадала от продольного огня отставших русских, и теперь с трудом поспевала даже за поврежденным 'Идзумо'. Хотя то что она все еще была на плаву и сохраняла ход, уже было чудом. После поворота Бер приказал расстреливать концевой японский крейсер полными бортовыми залпами как 'Осляби', так и 'России' с 'Палладой'. Получив почти одновременно десятидюймовый бронебойный снаряд и 190 миллиметровый фугас, приправленные парой шестидюймовых попаданий, 'Оттова' могла БЫ сразу пополнить список потерь. Но… Снаряд с 'России', способный разнести половину верхней палубы ограничился сбитием носовой трубы. А болванка весом в двести килограмм, прилетевшая с 'Осляби' и способная дойти до машин крейсера и оставить его без хода, отрикошетила от скоса бронепалубы, прошла крейсер насквозь и не взорвавшись упала в море с левого борта. 'Нийтака' потеряла несколько орудий, и щеголяла пожаром на юте. Но в целом этот бой в рамках большого сражения японцы выиграли вчистую. 'Ослябя' уже не мог дойти до Порт Артура, и теперь ему оставалось две дороги — в Вейхайвей на ремонт и возможно интернирование, или на дно, если японцы не оставят его в покое.
Пока 'Ослябя' с 'Россией' пытались остановить Камимуру, оторвавшийся от них более быстрый 'Пересвет' вместе со 'Светланой' гнался за отрядом Девы. На медленно отстающем 'Пересвете' его старший артиллерист Михаил Михайлович Римский — Корсаков пытался огнем носовой башни сбить ход улепетывающему 'Иосину'. Тот угораздило идти концевым в колонне Девы, и теперь весь огонь отставших русских был направлен на него. Японцы отстреливались из орудий кормовых плутонгов, но орудия 'Иосино' могли достать только до 'Светланы'. 'Пересвет' расстреливал врага из пары носовых десятидюймовых орудий находясь все зоны ответного огня. У него были другие проблемы — в погребах носовой башни кончались снаряды. И сейчас по палубе корабля сновали матросы, перетаскивая запасенные в минных погребах дополнительные снаряды в носовую башню.
Идея взять на борт дополнительный боекомплект главного калибра первому пришла в голову старшему артиллеристу 'Победы' Владимиру Любинскому. По плану боя 'Победа' должна была вести беспокоящий огонь по японцам с дистанции шестидесяти кабельтов, благо она имела самые дальнобойные на русском флоте орудия. Но что останется в погребах через два часа боя, если всего снарядов по семьдесят пять на ствол, а скорострельность каждого орудия выстрел в минуту? Решение пришло к Владимиру Александровичу во сне. Ему почему то приснились довоенные учения, по постановке вокруг 'Победы' минного заграждения, из 'противоминных мин'. По довоенной доктрине, броненосцы рейдеры типа 'пересвет' должны были во время рейдов в океане при длительных стоянках окружать себя минными заграждениями, для предотвращения атак вражеских миноносцев. Тогда, летом 1903 года, наблюдая за медленной постановкой мин с минный плотиков Любинский никак не мог понять, какому идиоту пришла в голову эта идея? Каждую ночь окружать себя такой завесой 'Победа' не могла — просто не хватит мин. Выставить мины на подходе к вражескому порту тоже не получится — постановка каждой мины с минного плотика занимает с четверть часа, а болтаться всю ночь напролет у входа в чужой порт… Да и мины старого образца воистину были 'противоминами' — их хватало только на утопление миноносца, но никак не на корабль крупнее. Вот и таскала 'Победа' полсотни тонн бесполезного взрывоопасного балласта в носовом минном погребе, хорошо хоть с началом войны его освободили… На этом месте Любинский вдруг рывком проснулся и бросился к столику. Через пять минут вычислений стало очевидно, что без нарушения дифферента корабля в носовой минный погреб можно взять с полсотни снарядов главного калибра, вместе с полузарядами. Причем, все это богатство будет храниться всего в десятке метров от носовой башни. Правда элеваторами для подачи снарядов на верхнюю палубу данный погреб оборудован не был. Но уж если
