могла со своего закрытого балкона наблюдать за тем, что происходит на главной улице, то есть на Базаре. Очень трудно описать словами «Дворец Ветров». Порой кажется, что такой полет фантазии возможен только в волшебной сказке. Хотя магараджи Раджастхана гордились тем, что так и не покорились Великим Моголам, они не смогли избежать влияния исламского искусства. У них, конечно, существовала своя школа, своя ветвь. И все-таки основные приемы и традиции мусульманской архитектуры тут, безусловно, налицо. Это и так называемая мавританская арка, и решетчатые окна. Пожалуй, своеобразным элементом архитектуры джайпурских дворцов, и в частности Хава-Махала, является восьмиугольная беседка, увенчанная куполом, похожим на шлем воина. Иногда она существует изолированно, как башенка дворца, иногда же наполовину выступает из стены, как эркер или крытый балкон.
Именно таков фасад Хава-Махала. Иногда его сравнивают с медовыми сотами. Иногда — со скалой, к которой прилепилось множество ласточкиных гнезд. Второе сравнение, пожалуй, более точно. Розовый фасад, украшенный белыми линиями орнамента, состоит из пяти ярусов. Каждый из них — это ряд закрытых балконов, эркерами выступающих из стены. Они имеют решетчатые окна, вырезанные из белого мрамора. Когда проходишь по шумной базарной улице Джайпура, поднимающийся над ней фасад «Дворца Ветров» воспринимается как сказочный сон.
Джайпурская обсерватория, построенная в 1728 году, интересна тем, что дает представление об обсерватории Улугбека в Самарканде. Ведь здесь использованы те же самые приборы, которыми индийские и арабские астрономы пользовались еще в глубокой древности. Здесь можно увидеть двенадцать беломраморных дуг для астролябии — по одной на каждый знак зодиака. Эти дуги, по которым двигались колесики измерительных приборов, уходят одной стороной под землю, а другой взмывают в небо.
Дворец магараджи тоже кажется иллюстрацией из волшебной сказки. Сказочным выглядит его розовый цвет, его изысканные аркады. Главным декоративным элементом дворца служит резьба по мрамору. Перед входом во дворец стоят два больших металлических чана. Я подумал, что в них держат воду на случай пожара. Оказалось же, что это самые крупные в мире серебряные сосуды. Их изготовили, когда магараджа собирался в Лондон на юбилей королевы Виктории и хотел запастись водой на всю дальнюю поездку. Напоминанием о былых временах, когда земля Раджастхана постоянно была полем битвы, является одна из крупнейших в мире коллекций оружия во дворце магараджи. Стены нескольких залов сплошь увешаны саблями, кинжалами, пиками, мушкетами, щитами, другими всевозможными видами холодного и огнестрельного оружия.
Эротическая скульптура Каджурахо
Вставать пришлось в половине пятого утра. В этот час в Дели еще темно. Пронзительно кричали какие-то неведомые птицы. Бесшумно носились летучие мыши. Звезды еще светились на небе, но на востоке уже рдела заря. Потом половина неба сразу же стала лиловато-желтой. На этом фоне четко прорисовались силуэты новых многоэтажных зданий. По дороге лишь дважды остановились, чтобы выпить чая из термоса. И к четырем часам дня добрались до Каджурахо.
Конечно, на европейских или американских магистралях 650 километров — не такое уж большое расстояние. Но ведь в Индии дорога, как говорилось, еще не перестала быть улицей. Самый трудный участок пути — от Дели до Агры. Трудно поверить, что эта узкая, похожая на базарный ряд улица — не что иное, как государственное шоссе № 2, которое связывает Дели с Бомбеем. Прежде всего на дороге полным-полно людей, каждый что-нибудь несет — то ли на голове, то ли на коромысле. Кроме пешеходов, велосипедистов, велорикш и сравнительно редких автомашин на ней очень много животных. Медленно вышагивают быки, запряженные попарно в старинные арбы. Издали они напоминают обоз чумаков, направляющихся на Сорочинскую ярмарку. Лишь поравнявшись, видишь, что повозку тянут не волы, а горбатые бычки. А похожий на йога костлявый возница питается, как видно, отнюдь не галушками. Семенят ослики, навьюченные хворостом, сахарным тростником или необожженным кирпичом. Встретился караван верблюдов, переносивших мраморные плиты. Поблизости расположены каменоломни, где до сих пор добывают белый мрамор, которым славится Тадж-Махал.
Никакая автомашина не способна здесь двигаться быстрее, чем эти неторопливые быки, величественные верблюды и упрямые ослики, словно попавшие сюда с улиц древней Бухары. На дороге много опавших листьев. Как ни странно, весна в этом краю — пора листопада. Деревья торопятся заменить свой зеленый наряд, пока не наступило самое жаркое и сухое время года. Лесов вокруг мало. Поэтому всюду видишь, как на глинобитных дувалах сушат лепешки кизяка. Иногда их складывают в скирды, похожие на гигантские кедровые шишки.
По пути нам встретилось несколько платных мостов. Примечательно, что наряду с тарифом для грузовиков, автобусов и легковых машин была отдельно указана плата за право провести через мост слона. Трижды мы проезжали известные разбойничьи места. Это безжизненные пустоши, пересеченные глубокими оврагами. Лишь иногда увидишь пасущихся коз, еще реже — убогую хижину. Говорят, что местные жители для вида держат коз, а с наступлением темноты промышляют разбоем.
Храмы Каджурахо, возможно, сохранились до наших дней именно потому, что расположены они в недоступной глуши, на северной оконечности пустынного Деканского плато. Лишь в начале нашего столетия там были неожиданно открыты эти памятники X–XI веков. Они явились наглядным воплощением высокой цивилизации, которая существовала на севере Индии до монгольского нашествия. С IX по XIII век Каджурахо был религиозной и политической столицей династии Чандела. Двадцать два сохранившихся здесь храма были построены на протяжении ста лет: с 950 до 1050 года. Они, стало быть, современники ранних готических соборов Западной Европы. В 1200 году царство Чандела попало под власть мусульманских правителей Дели.
Храмы Каджурахо — это не столько архитектура, сколько скульптура. Это скульптурное зодчество чем-то напоминает сказочные крепости или дворцы, которые дети строят из мокрого песка на приморском пляже. Если набрать в ладони песчаной жижи и капать ею на землю, то постепенно вырастают похожие на сталагмиты нагромождения башен и башенок. Каждый храм Каджурахо поднят на высокую каменную платформу. Над этим тщательно разработанным цоколем возведены три яруса скульптурных барельефов. Между ними пропущены полосы камня, украшенного плоскими орнаментами. А над всем этим возвышается сикара — то ли купол, похожий на шлем древнего воина, то ли сложное соединение многих куполов. Сикара олицетворяет собой культ плодородия, а он, в свою очередь, связан с богом Шивой. Несколько упрощая, можно сказать, что индуисты почитают три главных божества. Это Брама — созидатель, Вишну — хранитель, Шива — разрушитель. Однако, будучи богом-разрушителем, Шива также олицетворяет собой мужское начало в природе. Именно он дает толчок к зарождению новой жизни. Поэтому Шиве молятся женщины, жаждущие материнства.
Храмы Каджурахо воплощают тантрическую доктрину в индуизме, которая обрела популярность со времени династии Чандела. Тантризм — это как бы противоположность аскетизму. По мнению его последователей, женщина воплощает собой божественную силу творения. И, стало быть, чувственная любовь, как и духовное совершенствование, может возвышать человека, поднимать его на небеса. Про Каджурахо говорят, что это единственная в мире деревня, куда ежедневно прилетает «боинг». Действительно, здешний аэропорт каждый день принимает полный самолет туристов из Дели или Бомбея. Почему же «боинг» летает именно сюда, а не в Аджанту и Эллору?
Туристические фирмы, разумеется, не преминули воспользоваться славой Каджурахо как одного из немногих мест в Индии, где сохранилась религиозная эротическая скульптура. «Храмы сладострастия» оказались прибыльной приманкой.
Культ мужского начала в природе, разумеется, имеет эротическую окраску. Однако художественные достоинства храмов Каджурахо отнюдь не сводятся лишь к этому. На их барельефах запечатлена жизнь того времени. Тут сражения и пиры. Тут праздники и старинные формы казни: слон давит ногами осужденного на смерть. Тут и придворные нравы: одна красавица подводит брови, другая раскрашивает ступни ног.
Скульптурные фризы Каджурахо имеют некий лейтмотив. На них тысячекратно повторяется фигура льва, очень похожего на стилизованное изображение этого зверя в искусстве Китая эпохи Чжоу, а также древней Месопотамии. Поднявшись на дыбы и повернув голову назад, лев словно готовится поглотить
