настаскивала в магии чуть ли не вся нечисть Запределья, твой учитель — «Великий Маг» — а посмотри на себя теперь! Стоишь передо мной на коленях, послушный и бессильный, как дрессированная мартышка! Ну, и где же твоя хваленая Сила, Маг Стелы?! Где она? Где?! А моя сила всегда со мной! — колдун хлопнул по спине паука. — Вот она! И вот! И вот! — он показал на второго паука и потряс за цепочку красный камень. — Даже когда Кровавый Кристалл иссякнет (а это случится еще очень нескоро) — даже тогда я буду сильнее вас всех, последыши Люцифера! Потому что вы сами связали себя по рукам и ногам своими Древними Законами, глупцы! Закон Возмездия и Справедливости? Ххха, как бы не так! «Убивай, предавай — и не бойся возмездия», — вот какой закон скоро будет царить во всем Запределье, понял, крестник? «Бей про правой щеке, чтобы тебе подставили левую», — вот по каким законам живет и будет жить вечно Империя Конрада! Одни бьют, другие подставляют, а потом все вместе славят великого меня! Так кто из нас сильней — я или «Великий Маг Теварец»?
Конрад говорил все быстрее и быстрее, брызгая слюной.
— Ты встал не на ту сторону, крестничек! Ты не понял, где слабость, а где сила! Справедливые и добрые никогда не бывают сильнее жестоких и злых, поэтому никогда нечисти не победить нас, людей! Еще бы — ведь Древние Законы не прощают нечистикам ни предательства, ни жестокости, ни вранья, а людские законы все это нам позволяют! Вот почему люди всегда будут сильнее нечисти, а я буду сильнее всех остальных людей, потому что я — самый подлый, самый хитрый и самый жестокий! Ххххе-хе, а ведь это твой последний шанс, Джонни. Докажи, что ты все-таки человек, хоть и выкормыш нечисти! Убей Теварца, убей его подло, предательски, и тогда ты не только уцелеешь, но и станешь настоящим человеком! Ведь любой настоящий человек начинается с предательства, тебе-то это хорошо известно, Джонни, верно? Да, я думаю, ты справишься, в тебе недаром течет людская кровь!
Дэви знал, что должен терпеть, какую бы ахинею не нес распоясавшийся колдун, и все-таки не сумел удержаться:
— В Теварце тоже течет людская кровь! Но он никогда…
— Ха-ха-ха-ха! — Конрад разразился таким хохотом, что вздрогнул не только Дэви, но и сторожевой паук возле кресла колдуна. — Ну, ты даешь, крестничек! Если ты думаешь, что Теварец никогда никого не предавал, значит, ты еще тупее своего меча! Но я-то хорошо знаю этого поганца — таких, как ты, он еще в детстве десятками лопал за завтраком, за обедом и ужином! А с тобой он возится только для того, чтобы ты убрал хобо от его порога. Стоит ему вырваться из маяка, и ты будешь нужен ему, как галстук моим паукам…
— Не слушай его, Дэви, он врет!..
Крик Рона оборвался стоном.
Дэви резко обернулся — и увидел, что с челюстей паука каплет дымящийся яд, проедая дыры в ковбойке заморока, прожигая красные дорожки на его шее, тонкими струйками стекая ему за воротник…
— Что, крестничек, теперь ты видишь, что такое настоящая сила?.. — заходясь хихиканьем, вопросил колдун Конрад.
Больше он ничего не успел сказать: Дэви вскочил на ноги с мечом в руке. Волшебный меч или обычный, острый или тупой — теперь это было уже неважно. Если бы пальцы Дэви не нащупали крученого эфеса, он бросился бы на врагов с голыми руками.
Блеклый клинок в широком размахе сорвал с потолка паутину и развалил надвое крестоносца, истекающего ядовитой слюной. Обе половинки шлепнулись на пол у ног Рона и в предсмертных судорогах засучили полосатыми лапами, клинок ударился об пол с тупым деревянным стуком. Да, магия покинула этот меч, но даже в Немой Горе чистейшая ненависть не утратила силы!
Сползая по стене, судорожно срывая с себя пропитанную ядом ковбойку, Рон взвизгнул:
— Дэви, сзади!..
Дэви развернулся и поймал на меч второго паука, вогнав клинок в самый центр креста и едва увернувшись от клацающих челюстей… Меч был тупым, силы ста берберийских львов у Дэви больше не было, но его ненависть была сильнее всех на свете тигров и львов!
— Как ты, Рон?! — крикнул Дэви, высвобождая меч.
Паук с распоротым брюхом все еще пытался цапнуть его, заливая пол черной вонючей кровью, и у Дэви не было времени даже на то, чтобы оглянуться.
— Ничего… Жив… — услышал он стонущий ответ, яростным ударом прикончил недобитого крестоносца, перепрыгнул через труп — и двинулся к колдуну Конраду.
Колдун застыл в кресле, тараща на Дэви безумные глаза. Он тряс отвисшей нижней челюстью, сжимал и разжимал скрюченные пальцы и был в сто раз отвратительнее любого паука.
— Вот она, твоя хваленая сила, колдун! — крикнул Дэви, пинком швырнув к его ногам отрубленную паучью лапу. — Пусть поможет она тебе в Час Возмездия и Справедивости!
Конрад завыл так, что Дэви на секунду сбился с шага…
Но его ненависть точно знала, что делать — тупой меч воткнулся в фиолетово-звездный балахон над красным камнем и прервал истошный вой на самой высокой ноте.
Дэви выдернул меч, и колдун завалился на бок, повиснув на подлокотнике кресла. Его шутовской колпак слетел с ушастой лысой головы и покатился по паутинному ковру…
Странно!
Дэви был уверен, что кровь Конрада окажется такой же черной, густой и вонючей, как кровь его пауков, но она оказалась самой обыкновенной, человеческой — жидкой и красной.
— Слабость каждого заключена в его силе! — пробормотал Дэви, с отвращением вытирая клинок о рукав мертвого колдуна. — Да, Теварец был прав! Так чьи же законы сильнее, жалкий ублюдок?
Он привычно бросил меч в петлю за левым плечом и сорвал с шеи Конрада цепочку с Кровавым Кристаллом.
— Передай от меня привет Черной Королеве, когда встретишь ее в Царстве Духов и Теней!
— Дэви… Сматываемся отсюда…
Дэви сунул камень в карман и в два прыжка очутился рядом с Роном.
— Как ты? — воскликнул он, падая перед замороком на одно колено.
Рон растирал багровые пятна, оставленные паучьим ядом на шее и груди; его заметно трясло, но он попытался улыбнуться.
— Это б-было з-здорово… старик, — запинаясь, проговорил он. — Вот бы п-посмотреть на это в п- повторе… Жаль только, что в Немой Горе было не два паука, а г-гораздо больше…
— Ничего, мы выберемся, — заверил Дэви. — Два или сто — все равно выберемся! Ты сможешь идти?
Коридор, затянутый паутиной, все круче уходил вверх. Паутина оплетала стены и потолок так густо, что сквозь нее еле пробивался жидкий свет древесины из дриадового леса: это светились души убитых вместе с деревьями дриад. Паутина то и дело хватала Рона и Дэви за ноги, иногда Дэви приходилось раздвигать плечом липкие сети, чтобы пробраться вперед.
Рон, шатаясь, шагал с ним рядом и время от времени хватал Дэви за локоть, чтобы не упасть. Еще в комнате с трупом Конрада они вытерли яд с груди и шеи заморока остатками ковбойки, но, наверное, немало этой дряни успело раствориться в крови. Сам Дэви уже мог шевелить левой рукой, но его плечо все еще дьявольски болело, и порой ему хотелось сорвать с себя кольчугу, чтобы стало легче идти. Даром, что кольчуги на нем уже не было, даже схорта не было — он надел его на Рона, оставшись в тонкой рубашке из зимней кожи химеры. Иногда он готов был поклясться, что металлическая тяжесть все еще давит на него плечи; а иногда ему казалось, что они не идут, а просто бессильно дергаются на месте, как две угодившие в паучью ловушку мухи…
Дэви уже хотел предложить повернуть назад и попробовать другой коридор, как вдруг за очередным поворотом мелькнул неяркий свет.
Прищурившись, он всмотрелся в зеленоватый пыльный полумрак и разглядел впереди прямоугольник дверного проема, в котором сквозь колышущиеся грязно-серые сети виднелось бледно-голубое небо.
— Охэй! Рон, мы почти выбрались!
Рон не отозвался, зато словно в ответ на крик Дэви загудели и задрожали доски пола: это топотали
