— Почему ты ему не поможешь? — набросился шут на колдующего над варевом старика.
— Потому что тогда прихватит меня, — вяло пояснил Эйви-Эйви, прихлебывая из ложки. — Соли маловато, вот что…
— Какая соль! Ты же целитель! Пару раз проведешь рукой…
— Сил у меня нету на это «пару раз рукой». Отстаньте, господин «просто Санди».
— Ну тогда хоть сказку расскажи, — вымучил король жалкое подобие улыбки. — Что за интерес лежать и землю сотрясать!
— Сказку им теперь подавай, — заворчал Эй-Эй, тщательно деля наваристую кашу. — О чем вам сказку-то, а, господин?
— О чем-нибудь, — аппетитный запах еды помог собраться с мыслями. — Расскажи о Пути Между, проводник.
— О Пути Между? — усмехнулся старик. — О Пути Между говорить — жизни не хватит.
— А ты попробуй…
— Путь Между, господин, он… Ну, как вам объяснить… Это как будто вы идете по канату над площадью, но вместо каната — острие меча, и пятки голы. А в руках — не шест, Нить вашей собственной жизни. Пожалел ноги, шагнул не туда — и потерял свое Равновесие, полетел в пропасть…
— По этому Пути идут жрецы Равновесия? — Санди заинтересовался настолько, что даже про еду забыл.
— Ну почему только жрецы? — пожал плечами проводник, в отличие от шута не переставший работать ложкой. — Просто Серые…
— Нет, я вот о чем: гномы — они ведь Серыми считаются! И что — все, как один, по Пути Между? Топорами размахивая?
— Идущие Между не носят оружия. — Эйви-Эйви отложил опустевшую миску, взялся за заветный бурдючок. — А Гномы… Я бы сказал, они селятся по обочинам. Могут встать на Путь, могут сойти. Таких, чтобы поднимались все выше и выше к Истине, мало. Слишком мало.
— Ага! Значит, гномы в большинстве своем Равновесию не служат?!
— Да почему? — прикрикнул в сердцах проводник, сверля взглядом непонятливого. — Дались тебе эти гномы, право. Совсем меня запутал!. Есть две возможности служить: искать Путь и держать Равенство Весов. Вот гномы — они держат. Идет, к примеру, война между Светом и Тьмой, так Бородатые бьют тех, кто сильнее, на чьей стороне перевес. Могут эльфов потрепать, могут веллиаров — им без разницы. Повод находится быстро, много обид накопилось и на тех, и на других. Старые счеты, разграбленные сокровищницы, да мало ли предлогов для удара без предупреждения! И столь же неожиданно — барабаны, марш! войне конец, все по домам! Поди потом со своим праведным гневом, выкури их из норы!
— А Путь?
— А что Путь… — блаженно вытянулся Эйви-Эйви, прихлебывая из кружки. — Путь… Трудно на Пути, не всякий решится. Не всякий поймет. Слыхали небось: Дорога Трусов! А предания поют: Путь Между — кратчайшая дорога к Истине. Последнее полотно, сотканное Опальным Богом… Сотканное в тот миг, когда приблизилось ко лбу каленое железо… когда Бессилие примерилось вцепиться в горло… Тяжко по такому идти.
— Трудно, говоришь? — Сытая истома охватила короля, почти изгнав болезнь из ослабевшего тела. — Трудно — быть наполовину? Ни Свет, ни Тень?
— Где-то я уже слышал подобную глупость, — поморщился проводник, даже кружку отставил. — Нет, господин. Наполовину — это когда и Свет, и Тень. Жить так — значит держать Весы, быть во всем понемногу. Сложно, не спорю. Но труднее быть ни тем, ни другим. Быть Между.
— Интересно, где ты мог слышать? — изможденная лихорадкой память цеплялась за мелочи, как за спасительные бревна.
— Где-то по свету бродит мой приятель, господин… Любитель выводить всякие парадоксы… Уж не встречались ли вы с Бразом, а, хозяин?
Браз! Имя бывшего наемного убийцы скользнуло по сердцу теплым облачком, заставило улыбнуться. Нахлынуло, завертело: балаган, Менхэ, Лайса…
Неизменная обезьяна на плече клоуна с глазами палача…
Три дня отсрочки у Судьбы.
Король взглянул на Санди. Санди улыбался во весь рот и даже немного шире. И глаза его заволок туман воспоминаний.
— Так ты знаешь Браза, проводник?
— Я знал бесшумную убийственную тень по имени Браз. Удар стремительного акирро едва не разделил мое имя на два отдельных «Эйви». Я выстоял, и мрачный наемник научил меня убивать неродившийся гнев, надевая на сердце ледяные оковы, научил не таить обиды, покорно принимать щелчки Судьбы и жить, не обнажая меча. — Эй-Эй коснулся рукой шрама, потер плечо и дернул щекой, словно отгоняя давнюю боль. — Я знал искрящегося смехом клоуна по имени Браз, выскочившего между двух готовых к смертной драке деревень и шуткой победившего войну. Неуклюжий потешник, он впитал веселье моих песен, как впитывает воду клок сухого мха, оставив этой лютне лишь печальные баллады и пошлые непристойности. И до сих пор не могу решить, я выиграл при обмене или проиграл… Какого же Браза встретили вы, хозяин?
— Обоих сразу, — улыбнулся король, по-новому глядя на уродливую отметину старика.
Вне всяких сомнений, это был след от акирро!
— Ты знаешь, что такое акирро? — резко спросил Денхольм.
— Да, — проводник невольно вздрогнул, — знаю, господин.
— Держать в руках приходилось?
— Да, господин…
— Расскажи мне еще о Пути, — попросил Денхольм, проглотив тревожное воспоминание.
— О Пути? — опять протянул проводник, опрокинул в глотку остатки вина и неожиданно взялся за лютню. — О Пути лучше петь, господин. Я буду петь…
Голос певца улетел ввысь, путаясь в дымной пелене, заигрывая с искрами притихшего костра:
— Как можно быть одновременно стрелой и тетивой?! — возмутился шут, перебивая песню. — Темнишь, проводник? Не слишком ли много сравнений для простой дороги? Вопрос без ответа! Я таких стихоплетных оборотов и сам могу нагородить выше неба.
— Действительно, — поддержал друга король. — Если не можешь понятно петь, отложи лютню. Где проходит твой Путь? Как он проходит?
