нет.
Андреас кивнул, поджав губы. Он взял правильный тон, но теперь надо постараться не перегнуть палку.
— Много лет назад ты помог мне.
— Господи, спаси нас, ты что, опять гоняешься за нацистами?
— За тем же самым.
— Он мертв.
— Нет, он здесь.
Бенни жестко взглянул на него:
— Ты уверен?
— Да.
Это уже был риск. О Мюллере ему было известно от Фотиса, а он никогда не полагался на полученную от того информацию, предварительно ее не проверив. Однако внутренний голос подсказывал ему, что все так и есть, он чувствовал это еще до отъезда из Греции. Если он не прав, шутка окажется слишком жестокой. Родителей Бенни депортировали из Салоников в 1943 году, они погибли в Аушвице. Был ли в этом замешан Мюллер, неизвестно, но того факта, что он в то время служил в Салониках, для Бенни было достаточно. Он был тем самым аналитиком МОССАД, который дал Андреасу кое-какую информацию тридцать лет назад, и с тех пор они играли друг с другом в открытую. Оба они всегда были осторожны с фактами, и если Андреас говорил, что уверен в чем-то, то действительно был в этом уверен.
— Но ты точно не знаешь, где он?
— Это-то я и хочу узнать от тебя.
— Тогда откуда ты знаешь, что он здесь?
— Мне сообщили.
— Хотелось бы верить, что источник надежный.
— Я заплачу тебе. Чтобы ты не тратил время попусту.
— Наверное, специально копил драхмы? Ну что ж, если грек готов заплатить, значит, он действительно уверен. Но тогда это не будет услугой.
— Можем обойтись без услуг. Или откажи мне, только не шути со стариком.
Бенни поднял руки вверх, сдаваясь, потянулся за сигаретой, потом вспомнил, что еще не докурил ту, которая дымилась в пепельнице. Он разволновался, хоть и пытался не подать вида.
— Мюллер. Ты знаешь, сколько у меня было неприятностей после того дела?
— Ты уже столько раз мне об этом говорил — как же я могу не знать? Но теперь-то ты работаешь на себя.
— И это означает, что у меня меньше возможностей, чем когда-то.
— Но зато технология лучше.
— Это, — Бенни махнул рукой в сторону монитора, — в случае с Мюллером нам не поможет. Не думаю, что он облегчил нам задачу, остановившись в большом отеле.
— А почему нет? Уже многие годы за ним не было слежки. Частное лицо, путешествует под чужим именем, где лучше всего спрятаться, как не в крупном отеле, в котором полно постояльцев?
Бенни помолчал в раздумье.
— Может, ты и прав. Хотя мой опыт говорит, что привычки людей с годами не меняются. Они могут изменить модель поведения, но не настолько, чтобы ее нельзя было определить. Старые нацисты не останавливаются в отелях.
— А где они останавливаются?
— У знакомых, если они есть. И в таком случае мы его не найдем. Я давно уже не следил за этими ребятами, а здесь тем более, но я знаю две маленькие скромные гостиницы, которыми владели пожилые немецкие леди. Одна находится в Бруклине, вполне возможно, что ее уже нет, другая — в Виллидже. Оттуда я бы и начал.
— И начнешь?
— У меня есть некоторые условия.
Андреас вздохнул. Он готов заплатить царский гонорар, лишь бы никто не выдвигал ему никаких условий. Но с Бенни нельзя обращаться, как с каким-то наемным частным детективом — они с ним играли на равных.
— Я слушаю.
— Что ты собираешься делать после того, как найдешь его?
— Это не условие, это вопрос.
— Одно определяет другое. Мне нужно знать. — Бенни не мигая смотрел на Андреаса, пока тот безуспешно пытался сформулировать ответ. — Мой друг, — сказал Бенни, откинувшись на стуле, — а ты сам-то знаешь, зачем он тебе нужен?
— У меня есть к нему вопросы, если, конечно, удастся заставить его на них ответить. Кроме того, мне надо понаблюдать за его действиями.
— Когда-то у тебя были более решительные планы.
— Я был моложе. Бенни, он не несет ответственности за твоих родителей. Он там только воровал. Это все, на что он был способен.
— Может, это и так, но его действий это не извиняет. Я видел ордера на арест, подписанные его рукой. Он был замешан. Плюс к этому твоя история — причин достаточно.
— Причин для чего? Да скажи мне наконец свои чертовы условия.
Из окон донесся отдаленный вой сирен. В соседней комнате раздался женский смех. Андреас чувствовал, как возраст и усталость придавливают его к стулу.
— Для начала — мне не нужны твои деньги. Или мы делаем это вместе, или я вообще в это не влезаю. Я нахожу его, мы наносим ему визит. В моем присутствии он будет лучше отвечать на твои вопросы.
— А потом?
Бенни пожал плечами:
— Если обстоятельства позволят, мы от него избавимся.
7
— На этот раз я приготовила свежий кофе.
Она умела произвести впечатление спокойной уверенности в себе, Мэтью это сразу понял, но сейчас ее метание между кухонными столами выдавало ее нервозность. Был ли он этому причиной? Но почему? Скорее всего причиной были те путаные сведения об унаследованной ею иконе, которые он на днях сообщил ей, чтобы помочь подготовиться к продаже. Он брел вдоль озера, почти не чувствуя резкого ветра, не замечая затухающего золотого света на воде, обгоняющих его бегунов, забрызганных грязью. Его чувства были притуплены картинами, рисовавшимися в воображении: слепой пастух, вдруг увидевший свет; вдовы в черных накидках, стоящие на одеревеневших коленях, открывающие свои печали Матери и уходящие от нее очищенными, темная комната, заполненная усталыми, изнуренными, безропотно молящимися людьми, которых одно прикосновение, один взгляд превращали в единое целое, пусть даже ненадолго. Лица такие же, как у его деда, его теток и двоюродных братьев и сестер, как у него самого. Слова Майер-Гоффа стучали в его мозгу: «Я видел это собственными глазами». Он чуть было не забыл выйти из парка на Девяностую улицу. Его дорогие туфли были запачканы грязью, а его шаги и сердцебиение неприятно ускорились в тот момент, когда вдали показался коричневый дом Кесслера.
— Спасибо, — ответил он. — В этом нет необходимости.
— Конечно, это не кофе по-гречески. Я не знаю, как его варить.
— Для этого нужен особый помол, как для эспрессо. Лучше пойти туда, где его хорошо умеют готовить.
— А вы знаете такое место?
