приодел его, откормил, да и вообще баловал. И юный пленник не глядел больше загнанным зверьком, улыбаться научился — широкой белозубой улыбкой…
Яромир выругался про себя: какого хрена он сейчас об этом думает, душу себе бередит?! Нельзя, иначе не сможет… Стараясь не смотреть на мальчишку, приказал ему одеться и идти с ним.
… Кажется, Янни догадался обо всем, когда они вышли за пределы базы, остановился на секунду, шмыгнул носом и… снова покорно поплелся за Яромиром.
Ветер и песок… Они уходили всё дальше, в холмы, кровавые звезды смотрели на них злыми и жадными красными глазами, точно голодное зверье…
Наконец, Яромир решил, что они отошли достаточно далеко. Он остановился. И Янни остановился тоже.
— Закрой глаза, — сказал ему Яромир.
Мальчишка снова шмыгнул носом. И снова безропотно послушался.
— Не бойся, больно не будет, — Яромир говорил с ним ласково — в первый и в последний раз.
… Наверное, не было больно. Не должно было быть: выстрел в голову — это же мгновенная смерть, так ему говорили «белые мантии»… Не нужно было потом смотреть на него… как тонкие пальчики… мертвые пальчики… сжимали нитку с разноцветными камушками. Простенькие бусики… Янни никогда их не снимал…
Худенькое тело быстро заносило песком. Уже к утру здесь будет маленький холмик. А потом — не останется никаких следов.
… - Где он, Волк?
Он вынырнул из темноты неожиданно, когда Яромир был уже у ворот базы. Змей… Он был потный весь, несмотря на холод и легкую одежду, он тяжело дышал — судя по всему, метался по базе, разыскивал везде, где мог… Глупо было надеяться, что Малыш сможет его удержать, когда Змей обнаружит исчезновение Янни.
— Где он? — снова прорычал Змей. — Что ты с ним сделал?
Дуло пистолета смотрело прямо между глаз Яромиру, и рука у Змея не дрожала. А Яромир даже не чувствовал страха, только странное удивление: вот ведь какие дела, этот мальчишка… вражье отродье, солдатская подстилка… был так дорог Змею, что он готов…
Змей смотрит на Яромира, и Яромир видит по его лицу — он догадался, что всё кончено, что Янни больше нет… не вернуть, не исправить, бесполезно всё… Змей опускает оружие.
— Какой теперь смысл, — говорит Змей, и в голосе его уже нет гнева, ничего нет, кроме бесконечной усталости. — Не уберёг… опять не уберёг… Твою мать, Волк! — вдруг выкрикивает он, и рука с пистолетом взлетает вверх, но на этот раз смертоносное око направлено не на Яромира…
А Яромир успевает понять, но не успевает остановить. Выстрел кажется оглушительным в ночной тишине. Второй выстрел за эту ночь… Вторую свечу задуло холодным ветром…
«Руни Корд по прозвищу Змей… Если можешь… Если сможешь…»
… - Прости, — Малыш рядом, как всегда, когда ему трудно. Малыш щедро вливает в него спиртное из объемной фляги. — Прости, я не справился, у меня не получилось его отвлечь. Ты понадеялся, поручил мне, а я…
— Ты не виноват, — говорит Яромир. Чертов песок… попал в глаза… Ведь это же песок, верно, потому что крутые парни не плачут… — Ты не виноват, Малыш. Я знаю, кто виноват.
«Ладно, златоглазая сука, за мной должок. Обещаю вернуть с процентами!»
… Через месяц пришел приказ из Штаба ВС о переводе майора Шоно и его подразделения в столицу Элпис.
— После твоей последней выходки, той, с амиром, я уж думал: тебе тут до старости служить, — изумлялся генерал. — А оно вон как повернулось!
Яромир только пожал плечами. Надо же, выходит, Малыш опять — как в воду глядел.
11. Смута
Серое небо, сырой воздух, грязные лужи под ногами… Ну, здравствуй, Родина!
… Их пока разместили в казармах на окраине столицы, дали три дня «на акклиматизацию» — чтоб обжиться, обустроиться, в город сходить, то да сё… через три дня Яромира должны были вызвать в штаб и поставить в известность о цели перевода и о новых служебных обязанностях.
… Район шестой категории. Кажется, двор стал ещё грязнее, а краска на фасаде дома совсем облупилась. В длинном коридоре — запах мочи из общего сортира. За той самой дверью, в той самой квартире — ютятся незнакомые бедолаги. И они ничего не знают о семье Шоно. Люди, которых они сменили в этой квартире, носили другую фамилию. Должно быть, ещё до них…
Район шестой категории. Билет в один конец…
Он всё понял. До того, как пришел в отдел по учету населения. Он уже знал. Этот дом, этот коридор, эта квартира… уже дали ему ответ. Все эти годы он запрещал себе думать, вспоминать о них, запрещал верить, ждать. Ему казалось: если не надеяться, будет не так больно. Верно, больно не было. Внутри была выжженная пустыня, где завывал ветер — тоскливо и монотонно…
Отец умер через месяц после того, как Яромира забрали, а мама — спустя год, в местном Флорес, где она жила после смерти мужа.
Яромир пил два дня, а на третий спохватился вдруг, что даже не знает причину смерти. У чиновников такой информации не было, ну да, в шестой категории люди мрут, как мухи, кому интересно — от чего. Отец, должно быть, так и не оправился от побоев. А мама? Это можно во Флорес узнать…
Он выяснил, в каком заведении работала мама, и поехал туда. Он не задавал себе дурацких вопросов: зачем это надо и что это изменит. Ему просто надо было знать. И точка.
«Милый кролик» — это заведение было самым дорогим и считалось самым лучшим в шестой категории. Здесь обслуживались тузы преступного мира Элпис. На вывеске — невинного вида пухленькие кролики с бантиками на шее. Внутри — шелк и бархат, яркие краски режут глаза, слишком много красного и золотого… Да, пожалуй, дорого. Но запах — тяжелый, липкий… Хорошо знакомый и везде одинаковый… Запах борделя. «Она работала здесь». Гнев накатывает мутной волной, хочется поджечь всё это, а лучше взорвать… уничтожить, сровнять с землей, чтоб ни следа не осталось!
— Чего желает достойный шаид?
Мальчик. Лет десяти, наверное. Он тут слуга или тоже?..
— Мне нужно видеть хозяина! — Яромир говорит тоном, не допускающим возражений.
— Я… Сейчас доложу, шаид, я мигом!
Прежде, чем мальчонка исчезает за тяжелыми бархатными шторами, Яромир успевает поймать на себе его быстрый оценивающий взгляд. Значит, уже работает…
Хозяин появляется буквально через минуту, он молод, на вид — ровесник Яромира. Вряд ли он помнит… Но стоит попытаться.
