тут она снова упала, в тепло. Вот только к безопасности добавилось непонимание. Его бабушка и дедушка любили Кристофа, но он закрылся от них, в страхе и ярости.
Почему никто не спас его? Почему они не помогли его родителям? Почему лгали ему? Своим юным разумом он не мог осознать и спросить, поэтому принял единственный возможный для себя выход: перестал доверять всем, безо всяких исключений.
Она упала снова. Воинские тренировки. Наконец, атлантиец поверил, что поступает правильно. Он отомстит за родителей. И тут он узнал, что его священная обязанность — защищать то самое человечество, которое виновно в убийстве его семьи. Он исполнял свой долг год за годом, в то время как его заживо съедали гнев, боль и безысходность.
Девушка падала снова и снова. Он такой сильный волшебник. И вот уже Аларик приказывает Кристофу принять жречество, чтобы потом обучиться контролировать и направлять свои способности. Ее возлюбленный отказался наотрез. И вновь почувствовал себя посторонним. Как будто был недостаточно хорош.
Опять падение, на этот раз в бассейн золотой теплоты, напоминающее купание в надежде и уверенности. Это подарило ему ощущение принадлежности. Кристоф чувствовал себя, как дома после стольких столетий скитаний. Фиона изучала свет, источник этой замечательной, очищающей душу надежды.
И увидела свое собственное улыбающееся лицо.
Глава 33
Кристоф обнял Фиону так крепко, как мог, не причиняя вреда, и укачивал ее, пока она плакала.
— Как ты это выдержал? Ты столько времени провел в одиночестве. Как ты мог вытерпеть? — немного успокоившись, спросила она сквозь слезы. Он поразмыслил над вопросом, но тут понял, что не знает, как на него ответить:
— Другого я не знал.
— Что со мной произошло? Как я увидела твои воспоминания? — Она вытерла мокрое лицо подушкой, а затем села и задышала полной грудью.
— Ты видела мою душу. Это древний атлантийский… ритуал? Переживание? Я даже не знаю, как это описать. Может, благословение. Мы называем это смешением душ. И ты — мы — проникли в души друг друга.
— Но как такое вообще возможно? И ты видел мое детство? Пережил мою боль? Я не знаю, что сказать. — Девушка задрожала.
— Все так, ми амара, и твоя душа прекрасней божественных фантазий. Ты — храбрость и совершенство, превращенные в свет и созданные специально для меня. И к твоему сведению ты принадлежишь мне. — Он крепко обнял ее, желая провести вечность вот так, и чтобы ни вампиры, ни фэйри, ни задания не встали между ними.
— Что ты имеешь в виду? — тихо спросила Фиона, прижимаясь к груди воина.
Он ослабил объятия, но не отпустил ее.
— Нас связывает какое-то волшебство? И что это значит? Можно ли разорвать эти узы?
Кристоф боролся со страхом, впившимся в него острыми металлическими зубами. Вот, наконец, атлантиец нашел свою возлюбленную, а девушке не терпелось найти способ избавиться от него. Кристоф хотел завопить от ярости и боли из-за такой несправедливости, но знал, что напугает ее. И вдруг осознал, что заботится о чувствах Фионы больше, чем о своих собственных. Кристоф чуть не рассмеялся.
Любовь — игра глупцов.
— Да, эту связь можно разорвать. Или по крайней мере, не обращать на нее внимания. В Атлантиде самое главное — свобода воли. Смешение душ — редкое явление, дающее бесценный подарок, но и от него можно отказаться.
Он тяжело вздохнул и сказал самые трудные слова, которые он когда-либо произносил.
— Прикажи мне уйти, и я уйду.
Она дотронулась до его щеки и пристально посмотрела на него голубыми глазами, в которых плавали какие-то непонятные эмоции.
— Кристоф.
— Не надо. Не пытайся придумать какой-то способ расстаться со мной по-доброму. Просто прикажи мне убираться, и я избавлю тебя от своего присутствия, — перебил он, выбираясь из кровати. Он остановился, понимая, что просит слишком многого. — Нет. Ты можешь не говорить ни слова. Я сейчас же ухожу.
Он потянулся к ножнам с кинжалами и столкнул вазу цветов. Вместо того, чтобы поставить ее на место, Кристоф швырнул вазу в стену и взвыл от мук, закипающих в его груди, пока атлантийцу не показалось, что страдания сожгут его ясным пламенем.
— Кристоф. Кристоф, послушай меня. — Фиона стала на колени возле него, хотя последний понятия не имел, как она там оказалась. Она снова взяла его за плечи и потрясла. — Кристоф! Не заставляй меня снова шлепать тебя по заднице.
Слезы бежали по ее лицу, оставляя серебристые следы, не портящие ее невероятную красоту, но просто изменяющие ее, преобразовывая во что-то сладостно-горькое.
— Я не хочу, чтобы ты уходил. Я люблю тебя.
Он поднял голову и уставился на нее. Ему показалось, что она сказала…
— Что?
— Ты не можешь уйти. Не оставляй меня. Мы сможем во всем разобраться. Я люблю тебя, ты, безумный атлантиец, — предложила Фиона, смеясь и плача. — Я не знаю, почему ты хочешь завести отношения с воровкой, но и ты, Кристоф, принадлежишь мне, так что давай постараемся, чтобы все сработало. И больше не говори о том, что собираешься от меня уйти. Никогда.
Он не мог издать ни звука. Атлантиец поднял ее на руки, оторвал от пола, кинулся на кровать и силой мысли разоблачился. Прежде чем к нему вернулась способность думать, говорить или помолиться всем богам в знак благодарности, Кристоф снова вошел в нее.
— Моя. Я тоже люблю тебя. Вот, где мое место. Навсегда, моя принцесса, моя ниндзя, ми амара. Она провела кончиками пальцев сверху вниз по его спине и улыбнулась.
— Что это означает «ми амара»?
— Моя возлюбленная. И это ты.
А потом он нежно, ласково и очень долго занимался с ней любовью. Его. Она принадлежала ему. Он никогда не позволит ей уйти.
Фиона постепенно перешла от сна к бодрствованию. Сначала она почувствовала, что ее тело немного побаливает, и улыбнулась воспоминаниям о любовных ласках, вызвавших этот дискомфорт. Затем Фиона вспомнила обо всем остальном, и ее сердце заколотилось, а глаза широко открылись. Кристоф вышел из ванной. У него были мокрые волосы, а бедра едва прикрывало полотенце. Атлантиец подошел к окну. Девушка еще пару минут наслаждалась видом возлюбленного, решив чуть позже дать знать, что проснулась. Его широкая грудная клетка сужалась вниз в выпуклый брюшной пресс, переходивший в бедра. Он был превосходным экземпляром мужской породы и принадлежал ей.
— Доброе утро, — поздоровалась Фиона, и с радостью заметила, что застала воина врасплох.
— Я думал, ты еще долго проспишь.
Кристоф подошел к кровати и склонился, чтобы поцеловать ее.
Она наслаждалась поцелуем, но решила отложить беседу о смешении душ и вечности до тех пор, пока все не утрясется. Поэтому девушка перешла сразу к рутинным вопросам:
— Что сегодня на повестке дня?
