Ночной переполох
Встали, как обычно, почти с рассветом. Умывшись у колодца в последних рядах, Боря и Степа с Лешей направились обратно к дому, и тут из-за угла вышли две девушки в платках и длинных платьях. Их появление было столь неожиданным, что Боря даже ойкнул – ему сразу вспомнилась ночная встреча на раскопе и женщина в таком же платке. Но секунду спустя он убедился, что перед ним совершенно другие лица. Это оказались всего лишь две девчонки лет шестнадцати-семнадцати. Одна была ростом повыше, светловолосая, с тонкими чертами лица, вторая выглядела моложе – рыжая, курносая и веснушчатая. Первая держала в руках большой пластиковый бидон.
– Доброе утро, красавицы! – Балагур Леша сделал пару шагов в их направлении и элегантным жестом снял воображаемую шляпу. – Что привело вас в нашу скромную обитель?
– Здравствуйте, – несмело ответила старшая. – Вы вчера заходили в нашу деревню…
– Мы? Никоим образом. Вы нас с кем-то путаете, сударыня! – тем же театральным тоном возразил Леша, но тут Степа не слишком деликатно пнул его в сторону. Рыжая хихикнула.
– Это мы с ним заходили. – Степа кивнул на Борю.
– Надеюсь, вы пришли затем, чтобы их за это побить? – снова встрял Леша. – Пора, давно пора! О, а давайте вместе вот его побьем!
– А давай тебя лучше побьем! – ответила рыжая.
В этот момент на пороге дома появился профессор, а за ним Саша, Ольга и Фишка.
– Что тут за гости к нам пожаловали? Здравствуйте, девчата, – произнес Иван Евгеньевич, спускаясь с крыльца.
– Здравствуйте, – ответила светловолосая и вновь повернулась к Степе: – Мы вас видели, вы обращались к нашей маме, хотели купить молока, а она очень невежливо вам ответила. Вы, пожалуйста, простите нашу маму. Она хорошая, просто…
– Просто слишком предана святому учению, – докончила рыжая. – И во всем слушает учителя Дормидонта.
– Кого-кого? – прыснул Леша. – Эээ… это кто ж такой?
– Это наш духовный учитель, – ответила светловолосая. – Он руководит всей жизнью в деревне и не допускает, чтобы кто-нибудь из нас общался с посторонними. По его словам, все, кто не следует святому учению, полны грязи и скверны…
– Мы вам молока принесли, – перебила рыжая, взяла у своей спутницы бидон и поставила на крыльцо. – Еще парное, только что коров подоили. И не обижайтесь, пожалуйста, на маму.
– Спасибо, – ответил Иван Евгеньевич. – Сколько мы за него должны?
– Ну что вы, – смутилась светловолосая. – Мы же просто так, от чистого сердца.
Тут на пороге появилась Таня:
– Идемте чай пить!
– Прошу вас, барышни, к нашему столу! – галантно предложил Иван Евгеньевич.
– Нет-нет, мы не можем! Мы ненадолго отлучились, пока родители на собрании, и должны успеть вернуться вовремя, – забеспокоилась старшая.
– Да ладно тебе! – отмахнулась рыжая. – Они еще часа два там торчать будут, не меньше. Успеется!
Степа шагнул к светловолосой и сказал, глядя ей в глаза:
– Пожалуйста! Мы ведь тоже – от чистого сердца…
И она согласилась. Спустя несколько минут вся компания пила душистый чай с оладьями, а Леша, как всегда, первым расправившийся с завтраком, принялся травить анекдоты. Светловолосая гостья смущенно улыбалась, рыжая хохотала вместе со всеми.
– Да, мы же так и не познакомились! – заявила Фишка, отодвигая пустую чашку. – Меня зовут Натка, а чаще Фишка, это мой брат Боря.
– Я Машка, а эту кисейную барышню зовут Анюта, – охотно отозвалась рыжая.
Остальные тоже представились, и Иван Евгеньевич спросил:
– Вы, как я понимаю, родные сестры?
– Угу. Просто Анюта с родителями уже лет десять в общине живут, когда они переехали, ей было шесть или семь. А я у бабушки жила, она им меня не отдавала. Но полтора года назад бабушка умерла, и родители забрали меня в общину. – Маша улыбнулась, но было видно, что ей совсем не весело.
– И вы никогда свою деревню не покидаете? – удивилась Марина.
– Почти. Иногда со всеми к реке ходим. Они там какие-то идиотские обряды совершают, а мы просто так стоим, толпу создаем. Это там, где недавно река сменила русло, а на ее бывшем дне год назад раскопали потом какой-то алтарь, как они его называют…
– Но как вы нас нашли? – спросил Степа.
– Да вы же на стене написали: «Здесь был Боря Псих», – ответила Анюта. – Это ведь вы написали, да?
– Это он, – с видом ябеды указала Фишка на брата. Профессор строго посмотрел на Борю, а тот покраснел и опустил глаза.
– И что? – пожал плечами Степа. – Ведь не адрес же он оставил!
– Нет. Но мы случайно пару дней назад услышали, как Митяйкин говорил учителю Дормидонту, что у реки в доме Сычевых поселились какие-то психи и что-то раскапывают. И когда после вашего ухода обнаружилась эта надпись…
– То вы сразу поняли, что мы и есть эти психи. Молодцы! – завершила Фишка. Все засмеялись.
– Вот классический пример логики блонди… э-э, женской логики! – резюмировал Леша.
– Логика заключалась в том, что прийти к нам в поисках молока могли только…
– Психи! – вставил до сих пор молчавший Саша.
– … только приезжие. Ведь в деревнях у всех свои коровы есть, зачем куда-то идти? – продолжила Анютка.
– И при чем тогда надпись?
– Да так, натолкнула на мысли.
Все снова засмеялись, а потом Маша сказала:
– Ну что ж, теперь нам уже в самом деле пора, нужно успеть до окончания собрания.
Фишка воскликнула:
– Вы что же, так всю жизнь и ходите по струночке? Платки эти носите в такую жару… Сам он псих, этот ваш Дори… Дури…
– Дуремар! – не удержался от подсказки Леша.
Машка прыснула, а Анюта поправила:
– Дормидонт.
– Постойте, – сказал вдруг Боря. – Это не он такой высокий, крупный, с темной бородой?
– Да, именно так он и выглядит, – ответила Машка. – Дуремар! Хи-хи-хи!
– Если он действительно так выглядит, то это уже скорее Карабас-Барабас, – резюмировал Саша. – Дуремар должен быть мелкий, вертлявый…
– И в желтом пеньюаре, – довершил Боря.
– Постой, Боря, а где ты его видел? – спросил Степа. – Мы хоть и заходили в деревню, но никакого Дурема… это… Дормидонта там не видели.
– Нет, я его видел не в деревне, а… – Горло Бори снова сдавил знакомый спазм. Он закашлялся, с трудом глотая воздух. Наконец мальчик отдышался и только теперь уловил внимательный взгляд профессора. Но Иван Евгеньевич лишь понимающе кивнул и ничего не сказал.
Марина отдала Маше пустой вымытый бидон, и сестры направились к выходу.
– Хорошо здесь у вас, весело, – сказала Анюта Степе, вызвавшемуся их проводить. – У нас совсем не так.
– У нас – полнейший отстой, гнилое болото с заплесневелыми домостроевскими обычаями! – добавила Машка. – Ни музыку послушать, ни кино посмотреть!
– А вы приходите к нам еще! А лучше – бросайте этого своего Дуремара и поехали с нами в город. Выучитесь, профессию получите.
