– Война войной, а ужин по расписанию, – проворчала Ника.
… Ни Маши, ни Лешки в столовой не было. Остальные ребята ели молча и выглядели подавленно. Даже Гречушкин оставил свои глупые реплики и с мрачным видом работал ложкой. И только с другого конца столовой, где сидели самые маленькие, доносились веселые голоса и смех.
Костя сел на свое обычное место, придвинул к себе тарелку, взялся за ложку, но тут же положил ее и недоуменно спросил:
– Что вы все такие хмурые? Что-нибудь случилось?
– Ешь и не болтай, – посоветовал ему Гречушкин. Остальные промолчали. Это уже ни в какие рамки не лезло!
Наскоро покончив с ужином, Костя и Денис направились к выходу. Проходя мимо стола первоклашек, они услышали возбужденный детский голосок:
– Я теперь вспомнил! У меня есть мама!
Ребята оглянулись. Голосок принадлежал шустрому курносому крепышу лет семи, который тоже шел к выходу в компании двух своих ровесников – мальчика в очках и девочки.
– Ну, ты, Порфирьев, удивил! – иронично заметила девочка. – У меня тоже есть мама, вот чудо-то!
– Ты не понимаешь! – горячился Порфирьев. – Я раньше думал, что Лида моя мама, а теперь вспомнил: Лида уже потом появилась, а у меня есть настоящая мама, она в деревне живет!
– В какой еще деревне?
Порфирьев сосредоточенно свел светлые бровки:
– В деревне Сне-ги-ревке, вот в какой! Мы раньше там жили – мама, папа и я, и там было так хорошо! А потом приехала бабушка Нина, долго кричала и ругалась, и мы с папой уехали жить к бабушке Нине. Мама так плакала, не хотела отдавать меня, и папа не хотел уезжать, тоже плакал.
– Да ну, разве папы плачут!
– Да, он плакал, он боялся бабушку Нину. Они все ее боятся – и он, и Лида, и вообще все. Лида к нам потом пришла. А моя мама красивее! И я уеду к ней жить насовсем, я не хочу жить с бабушкой Ниной, она плохая!
– А как ты уедешь?
– Сяду в автобус и уеду, – серьезно ответил Порфирьев.
Мальчик в очках авторитетно сказал:
– Конечно, это легко сделать: мы с мамой сюда приехали восьмым автобусом, и по дороге нам встречалась остановка с надписью «Снегиревка».
Дальнейшего разговора Денис и Костя не услышали, так как троица вприпрыжку побежала вперед.
– Я бы такой бабушке мышьяка в чай насыпал! – злобно прокомментировал Денис.
Костя в душе был с ним солидарен, но такая кровожадность ему не понравилась, и он попытался перевести все в шутку:
– Уж лучше пургена!
– Можно и пургена, – не возражал Денис. – Но только в мышьяк! Слышь, Костя, а ведь этот Порфирьев тоже был ТАМ!
– Да, точно! Наверное, этим и объясняется его пробудившаяся память. А в остальном тот же диагноз, что и у Лешки.
Глава VIII
Рыжий мальчик на скамейке
Денис и Костя вернулись в свою комнату. Лешки не было, а Славик яростно копался в его вещах.
– Куда же он дел мобильник?! Не мог ведь и вправду выбросить!
– Мог запросто, – ответил Костя. – Кстати, где он?
– А вы не знаете? Ой, тут такое было!
И Славик начал пересказывать события в своей обычной «профессорской» манере. Оказывается, Лешку перевели в изолятор. Если прежде его поведение еще можно было со скрипом назвать нормальным, то потом с ним стало твориться и вовсе невообразимое. Он принялся бормотать что-то про себя, словно с кем- то разговаривал, беспорядочно двигал руками, а то и вовсе пускался в какой-то глупый танец. Сначала ребята решили, что он шутит, но быстро поняли, что с Лешкой неладно, и позвали Дмитрия.
– Димон сделал Лешке замечание, потребовал прекратить клоунничать. Лешка не прореагировал, тогда Димон схватил его за плечи и несколько раз встряхнул. Тут Лешка умолк и перестал двигать руками – он просто сел на землю и уставился в одну точку. Димон позвал докторшу, и Лешку перевели в изолятор. Но что с ним такое, она понять не может. Хотели позвонить родителям, но номер его мамы, указанный при поступлении, не отвечает, а его мобильник пропал. Вызвали «Скорую помощь» из города, только неизвестно, когда она приедет. Сказали – сегодня точно не будет. Ой, а потом!..
Новость облетела лагерь мгновенно. Когда двое вожатых вели Лешку под руки в левое крыло здания, где располагался медпункт, посмотреть сбежалось пол-лагеря. Едва за ним закрылась дверь, вся эта толпа собралась во дворе, громко обсуждая произошедшее. Но в какой-то момент все разом притихли и один за другим стали в испуге смотреть в сторону крайней аллеи. Оттуда медленно и вразвалочку шел Костя, и было в его фигуре что-то зловещее…
– Я?! – изумился Костя. – Да меня и близко там не было!
– Тем не менее все увидели тебя. Ты приближался неспешной походкой, с какой-то гаденькой усмешкой на лице и смотрел на всех сразу своими немигающими темными глазами…
– Славик, посмотри на меня! Мои глаза всю жизнь были серыми!
– Дослушай до конца, пожалуйста. Ты подошел и сказал таким свистящим шепотом: «Ну что, пойдемте в лагерь». И тут, представляешь, из этой толпы вышла вперед Убейволкова. Вышла и вперила свой тяжелый взгляд тебе прямо в глаза. Тогда я понял, что это вовсе не ты. Это, наверное, был тот самый морок, про который Машка говорила. Потому что под взглядом Убейволковой он вдруг стал уменьшаться в росте, съеживаться, корчить уродские рожи, а потом крутанулся, и его не стало видно, только мелькнуло в воздухе что-то мохнатое. Ой, что тут началось! Все словно очнулись, некоторые бросились бежать, а большинство опять загалдело: что это было? И вдруг прорезается голос Гречушкина: «Я знаю, что это! Это Егоров и Тютюнник из башни волка-оборотня выпустили, вот он и превращается то в одного из них, то в другого»…
– Ну, дела! А он откуда знает?! Шпионил за нами, что ли?
– Не исключено, – пожал плечами Славик. – Разумеется, далеко не все ему поверили – спорили, такой гам устроили…
В дверь раздался негромкий стук.
– Мальчики, можно к вам? – послышался голос Ники.
– Заходи!
Ника вошла и тяжело села на стул у входа:
– Я не могу с ней рядом находиться!
– С кем?
– С Машкой! Она уже совершенно не реагирует ни на что, села и сидит. А мой охранный знак стал немного нагреваться в ее присутствии: с утра чуть-чуть, но все же заметно.
– Кстати, ты знаешь, что сейчас произошло?
– Знаю, мне уже рассказали. Так я и думала: с этой Убейволковой не все так просто. Как-то она с этим волком связана.
– Хм, волк – Убейволкова, – не удержался Денис от смешка. – Интересный каламбурчик выходит.
Ника встала и прошлась по комнате. Внезапно ее внимание привлекла книга, лежавшая на Костиной кровати. Девушка взяла ее в руки, заглянула в оглавление, открыла какую-то страницу в середине и села, углубившись в чтение.
– Костя, это твоя книга? – спросила она через несколько минут. – Можно я возьму ее?
– Вообще-то, книга Машкина… Но, боюсь, ее уже не спросишь. Бери.
Ника прижала книгу к груди, словно дорогую для себя вещь. Через открытое окно донеслись звуки залихватской музыки – начиналась дискотека. За дверью раздался гулкий топот по деревянному полу, болтовня и смех, а через минуту все стихло.
