— Курю.
Винд протянул ему пачку сигарет.
— Рассказывай дальше.
— Партизанами командует офицер в звании лейтенанта. Его называют Михалом...
Россе переводил слова Козака, а комендант записывал.
— Вместе с Михалом появляется другой офицер, Гжегож. У них много оружия. Руководит коммунистами в Хомонтовцах Константин Борковский.
— Скрывается? — спросил Винд.
— Нет. Живет в открытую. Кроме партизан к нему заглядывает иногда и какой-то их высокий начальник. Его зовут Сибиряк. Этот человек пользуется огромным авторитетом у подпольщиков, и, судя по всему, не только в Хомонтовцах...
— Ну что ж. Надеюсь, мы теперь выясним наконец, кто пустил поезд под откос и кто совершил диверсию на шоссе, — по-немецки бросил Винд переводчику. — Уверен, это дело рук этой банды. Я вот с ним, — головой показал он на доносчика, — и с этим донесением поеду в Белосток. Пусть расскажет все подробнее.
Россе перевел, и Козак продолжал:
— Меня в подпольную организацию не приняли. Я на их собраниях не был и поэтому не знаю, где скрывается Сибиряк. Я не знаю многих деталей, но те, в Хомонтовцах, знают все. Надо только на них нажать. Как мне удалось установить, партизаны приходят в Хомонтовцы не только к Борковскому...
Вырва взволнованно расхаживал по избе Гедича. За столом, задумчиво уставившись в одну точку, сидел лейтенант Михал. Вырва остановился перед ним.
— Тяжело ранен?
— В лицо и шею. Рана опасная. Может быть заражение.
— Откуда они там взялись? Этого я никак не могу понять.
— Кто-то нас выдал. Засада не могла быть случайной. Кто-то знал, что мы туда иногда приходим. Могло быть и хуже...
— Сколько их было? — спросил Вырва.
— Троих мы точно уложили. А сколько было всего, не знаю.
— Ну и кого же ты подозреваешь в измене?
— Хм, кого?.. Наши люди — все верные, — после некоторого раздумья сказал Михал. — Возможно, что немецкий агент действует в Пилатовщизне...
— Возьмешь нескольких ребят и перенесешь Гжегожа в Хомонтовцы. Борковский, у кого его можно на время спрятать?
— У Стефана Микуци. В случае опасности перенесем раненого в землянку, — ответил Борковский.
— Бери, Михал, ребят и двигай за Гжегожем! — приказал Вырва.
Вместительная легковая машина мчалась по шоссе из Белостока в сторону Бобровников. На переднем сиденье рядом с водителем сидел гестаповец Плауман, на заднем — гестаповец Фрёссе, комендант жандармского поста в Холынке Винд и провокатор Козак. Немцы держали на коленях автоматы и зорко поглядывали на узкие полосы света от фар на пустынном шоссе.
Вскоре из темноты вынырнули ограждения моста через Свислочь. Машина проскочила его и свернула влево, в Холынку. Остановились перед зданием жандармского поста.
— Пусть отправляется спать, — показал Плауман на Козака. — Совещание командиров патрулей назначаю на пять утра. Далеко отсюда до этой проклятой деревни?
— Нет, близко, всего восемь километров, — ответил Винд.
Плауман повесил на вешалку автомат и шинель, вынул из полевой сумки карту и уселся за письменный стол...
Группа гестаповцев под командованием Плаумана и Винда окружила деревню. Фрёссе с жандармами заняли пригорок, а Россе замкнул цепь со стороны Свислочи. Козак шел с Плауманом и Виндом.
На рассвете они вошли в Хомонтовцы и начали обшаривать одну за другой избы, сараи, овины, коровники. Мужчин уводили с собой.
«Немцы в деревне!» — моментально разнеслось по Хомонтовцам. Вырва, который эту ночь провел у Гедича, отправил связного в дом, где ночевал с партизанами лейтенант Михал, а сам забрался в сарай и спрятался в сене.
Группы Плаумана и Фрёссе с обеих сторон прочесывали деревню. Вдруг в центре ее загремели одиночные выстрелы, а затем послышались короткие автоматные очереди. Стрельба усилилась и перенеслась из деревни на холмы. Это партизанский патруль Михала, отступая к лесу, наткнулся на сторожевое охранение жандармов и атаковал его. Михал прикинул, что цепь жандармов на холмах довольно редкая и у них нет пулеметов. Воспользовавшись этим, он прорвал кольцо окружения и устремился к лесу. Жандармы бросились в погоню.
Тем временем в деревне гестаповцы и жандармы продолжали обыскивать дом за домом. Раненый Гжегож лежал с высокой температурой в избе Стефана Микуци. Услышав стрельбу, он вскочил с постели и выбежал во двор. Увидев двух жандармов, направлявшихся к избе, Гжегож бросился бежать, петляя между строениями. Жандармы заметили его, открыли огонь, но Гжегож, преодолевая боль в ране и слабость, успел скрыться. Жандармы обыскали дома, сараи, коровники, погреба, но Гжегож будто сквозь землю провалился. Жандармы продолжали поиски.
Тем временем Гжегож, убегая от преследователей, увидел колодец. Минуту колебался, а затем подбежал, ухватился за цепь и полетел вместе с нею вниз, где поблескивало зеркало воды. Цепь смягчила удар. Гжегож нащупал ногами дно. Ледяная вода острыми иголками пронзила тело. Он прижался к стенке колодца. Над водой виднелась лишь его голова.
Жандармы сгоняли всех мужчин во двор школы. Там их ждали гестаповцы, комендант жандармского поста Винд, переводчик Россе. Поиски беглеца продолжались.
И вот один из жандармских патрулей, обходивших деревню, заметил, что у колодца раскачивается цепь. Это показалось им подозрительным. Они подбежали к колодцу, заглянули вниз и увидели торчавшую из воды голову человека. Жандармы начали кричать, кидать в него камнями, но тот не отвечал. Сообщили об этом Плауману. По его распоряжению одного из жандармов обмотали цепью и спустили в колодец. Спустя минуту окоченевшего Гжегожа подняли наверх и привели на площадь возле школы. Он весь дрожал от холода, слабости и потери крови.
— Ты знаешь его? — спросил Плауман Козака, указав пистолетом на Гжегожа.
Козак внимательно посмотрел на Гжегожа и утвердительно кивнул.
— Кто это? — допытывался гестаповец.
— Фамилии не знаю. Это советский офицер. Скрывался в деревне.
— Партизан? — продолжал расспрашивать Плауман.
— Конечно! Я видел его с оружием, — подтвердил Козак.
Плауман подошел к Гжегожу и ударил его по лицу.
— Фамилия?! — рявкнул он.
— У меня нет желания знакомиться с вами, — спокойно ответил тот.
— Коммунист? — спросил Плауман.
— Коммунист, — ответил Гжегож, глядя гестаповцу прямо в глаза.
Плауман приказал отвести его в сторону и кивнул Козаку.
— Показывай других!
Тот подошел к толпе мужчин и показал сначала на Константина Борковского, потом по очереди выдал нескольких советских бойцов, скрывавшихся в Хомонтовцах. Предатель несколько раз прошелся вдоль шеренги выстроенных на площади мужчин и указывал пальцем на тех, кто по его словам, состоял в подполье.
Арестованных погнали в сторону Бобровников, остальных распустили по домам. Борковского и
