генштабовский соловей, необъятная дворничиха — женщина чуткая подметала мой пепел метлой задушевной своей. А все дамочки сладенькие и все мальчики гаденькие наблюдали за судорогами последних гримас лица, и подлили в огонь соратники — благородные шестидесятники на прощание мас-ли-ца. Что там на пепелище ты, любимая, ищешь — может быть, мое сердце, уцелевшее после всего? Видно, что-то в нем было, если сердце любило, и оно не забыло, как любили его. 1992 Генштабовский соловей — меткое прозвище Александра Проханова, лившего бензин на мое довольно симпатичное чучело. Прохановскую бы энергию да в мирных целях!
ПРОЩАНИЕ С КРАСНЫМ ФЛАГОМ
Прощай, наш красный флаг, — с Кремля ты сполз не так, как поднимался ты — пробито, гордо, ловко, под наше «так-растак» на тлеющий рейхстаг, хотя шла и тогда вокруг древка мухлевка. Прощай, наш красный флаг. Ты был нам брат и враг. Ты был дружком в окопе надеждой всей Европы, но красной ширмой ты загородил ГУЛАГ и стольких бедолаг в тюремной драной робе. Прощай, наш красный флаг. Ты отдохни, приляг. А мы помянем всех, кто из могил не встанут. Обманутых ты вел на бойню, на помол. Но и тебя помянут — ты был и сам обманут. Прощай, наш красный флаг. Ты не принес нам благ. Ты — с кровью, и тебя мы с кровью отдираем. Вот почему сейчас не выдрать слез из глаз, так больно по зрачкам хлестнул ты алым краем. Прощай, наш красный флаг. К свободе первый шаг мы сделали в сердцах по собственному флагу и по самим себе, озлобленным в борьбе. Не растоптать бы вновь «очкарика» Живагу. Прощай, наш красный флаг. Смотри, наш триколор, чтоб шулера знамен тобой не мухленули! Неужто и тебе такой же приговор — чужие и свои, шелк выжравшие пули? Прощай, наш красный флаг… С наивных детских лет играли в красных мы и белых больно били. Мы родились в стране, которой больше нет, но в Атлантиде той мы были, мы любили. Лежит наш красный флаг в Измайлове врастяг. За доллары его «толкают» наудачу.
