наделен от Бога бармами власти. Ну а если эта власть не от Бога, а от дьявола?» Он вздрогнул: «Ересь, ересь… Ты отступник, соловей. Ты лжешь убого. Власть божественна. Я в ней не разуверюсь!» Государь в саду запутался, как в чаще, и, певца ища когтями по-зверьи, прохрипел он соловью: «Я несчастен, потому что никому не верю…» И, столкнувшись на тропинке узковатой с государем, думный дьяк Висковатый притворился, что не слышал ни словечка. (Правда, это не спасло его навечно.) И сивухой опричники дышали, тужась, яблони трясли и березы, лишь впустую сбивая бердышами аксамитово-жемчужные росы. Висковатый сделал хитрую попытку прекратить соловьиную пытку. Можно, гнев царя учуяв песьим носом, заглушить и соловья доносом. «Государь…— промолвил дьяк Висковатый с вороватой повадкой, тороватой. — Есть сумленье у меня в печатном деле: как бы мы проруху в нем не проглядели». Государь Иван Васильевич Грозный все же был Ивана Федорова крестный. Самолично клал под пресс бумагу дерптскую и разглядывал, тая улыбку детскую, и показывал гостям заморским званым: «Вот какие наши русские Иваны…» Царь насупился: «Какая тут проруха?» «А проруха от печатного духа. Ежли будет книг во множестве великом, то холопы уподобятся владыкам. Ну, а вдруг в башку втемяшится Ивашке отпечатывать подметные бумажки? Рукописное — и то опасно словушко, а печатное — слышнее, чем соловушка. Почивать оно тогда не даст и вовсе…» Царь задумался: «Ты, дьяк, не суесловься. Есть ли письма те подметные аль нету?» «Могут быть… Закрой ты, царь, печатню эту». «А Ивашка? Длань моя карать устала». «Намекнем. Дадим в дорогу сала». Государь Иван Васильевич Грозный был умен, хоть и не был умным прозван. Пил и пил он в эту ночь, лицом хмурея, но его не утешала романея. Темным людом править — станешь сам тупица. Править грамотными? Лучше утопиться. Вишни-яблони срубить под самый корень, чтобы слуха соловей не беспокоил? Срубишь — будет петь на иве, на раките. Царь был добр к Ивашке. Молвил: «Намекните». И намекнули. Федоров Иван прощался с государевой печатней, и литеры, спеша, в мешок совал — их пощадили редкостной пощадой. Лист подобрал. Расправил уголок. На нем поставил жирно и гвоздасто опричника подкованный сапог печать
