– Я тоже врач, – сказал беловолосый. – Пропустите меня к Акридделат.
Эдзелет утомленно вздохнула и оперлась на свою палку – богато украшенную, с навершием в виде головы дракона.
– Сейчас вам нечего там делать. Идите домой.
Лицо белого рескидди стало угрожающим.
– Эдзелет, – потребовал он, – почему вы отослали врачей?
– Не рассуждайте о том, чего не понимаете, господин Ярит, – вполголоса сказала Эдзелет. – Хотя, может быть, это и впрямь выше вашего разумения... Младшая Мать не предавалась самоистязанию, она завершила высочайшую духовную практику. Понимать это иначе значит оскорблять Церковь.
– Прежде всего моя жена – живой человек, – отчеканил господин Ярит. – Ей нужна помощь врача.
– Прежде всего она – Младшая Мать. Вы прекрасно знаете это.
Беловолосый господин Ярит вдруг улыбнулся с таким спокойствием, что Эдзелет крепче стиснула свою клюку и высоко подняла подбородок.
– Я знаю, что вы готовы ее уморить, – едва слышно сказал он. – Здесь полно газетчиков, Эдзелет. Вы хотите, чтобы я побеседовал с ними?
Лицо Эдзелет при этих словах стало таким, будто ей нож приставили к горлу. Голова ее затряслась, клюка ударила об пол.
– Гос-сподин Ярит... – прошипела старуха.
– Пропустите, Эдзелет, – все так же спокойно сказал тот.
И медленно, будто через силу, старуха отошла в сторону. Глаза ее расширились от гнева. Улыбнувшись, беловолосый открыл дверь и поманил к себе доктора Огата. Госпожу Айет доктор увел с собой, а Арсену и Джесену приглашения не требовалось вовсе.
Неле не до конца поняла, что творилось у нее под носом, но почуяла, что кончилось все хорошо. Злая Эдзелет прямо позеленела от злобы. Горянка думала, что теперь Старшая Сестра скроется куда-нибудь, но она опять прислонилась спиной к дверям и заговорила. Морщины между ее бровей стали глубже, рот искривился: великий гнев пылал в ней. Но голос Старшей Сестры звучал безмятежно и доброжелательно.
– Сегодня истек срок затворничества Младшей Матери Акридделат Третьей, – говорила Эдзелет, и все, у кого были блокноты, строчили как в лихорадке. – Церковь обрела новую благодать, верующие – радость. Дух ее святейшества тверд, разум ясен. Мы еще не знаем, достигла ли Младшая Мать цели своего сосредоточения. Но мы были поражены, узнав, что она прекрасно осведомлена обо всем, случившемся в мире за время ее затворничества, – и даже о том, что еще не случилось.
Рескидди разом ахнули. Даже хитрые глаза людей с блокнотами засветились благоговением. Одна Неле осталась спокойной: горянка ничего удивительного не видела в том, что Младшая Мать творит чудеса.
Закончив речь, Эдзелет с достоинством склонила голову и направилась к лестнице. Пораженные ее словами люди не отрывали от нее глаз. Старшая Сестра хранила молчание; казалось, что она знает много больше, чем сказала. Захваченная общим порывом Неле тоже смотрела в спину Эдзелет. Когда чья-то рука взяла горянку за плечо, от неожиданности она едва не начала отбиваться.
– Юцинеле – это ты, – донесся веселый шепот. – Ты тут одна чернявая.
Неле подняла глаза и покраснела.
– Кровь небесная! – сказал рыжий Арсен, вытаращившись. – Ведь и впрямь глаза-то...
– Что? – озадачилась Неле. – Что с глазами-то моими?
– Потом, – сказал веселый Арсен и построжел. – Пойдем-ка, Юцинеле. Младшая Мать тебя зовет.
Теперь все в коридоре смотрели на Неле – кто с изумлением, а кто с такой завистью, что если бы взгляды могли жечь, у Неле задымился бы край накидки. Когда двери покоев Акридделат закрылись за ее спиной, горянка облегченно выдохнула.
– А ведь и правда, – встретили ее слова Джесена. – Глаза – как на мозаике.
Неле почти рассердилась.
– Что вы все про глаза мои говорите? Что с ними такое?
Арсен вздохнул.
– А мама сказала, – объяснил он. – Приведите сюда Юцинеле, девочку с глазами Арсет...
– Она здесь? – прервал его глуховатый голос.
– Да, мама.
Окна были открыты, слабый ветерок тревожил легкие белые занавеси, и после душного коридора Неле с удовольствием вдохнула полной грудью. Просторную комнату разгораживали истефийские цветные ковры. В углу серебрился маленький фонтан, изображавший Деву пресной воды, вокруг него цвели цветы в кадках. Акридделат лежала на низкой широкой постели, пристроив голову на колени мужу, а господин Ярит ласково перебирал ее распущенные волосы. На животе у Младшей Матери лежала кошка, черная как уголек. Хозяйка медленно, рассеянно гладила ее, и на фоне ее шерсти бледные пальцы Акридделат казались еще бледнее и тоньше. Арсен и Джесен стояли посреди комнаты, уставившись на мать. Прямо на полу, на расшитых подушках, сидели врачи. Две старухи, пришедшие вместе с Эдзелет, расположились чуть дальше, в креслах. Неле огляделась и тоже села на пол, на подогнутые ноги.
– Арсен, – не открывая глаз, сказала Акридделат, – позови моих секретарей.
– Они тут, прямо за дверью.
– Тогда погоди. – Младшая Мать улыбнулась. – Юцинеле... Неле. Мою дочь тоже зовут Неле.
– Я знаю, – сказала та и добавила на всякий случай: – Янеллет. Она потеряла сережку в фонтане на площади.
– Вот как? – Акридделат засмеялась. – Она ее не потеряла. Это поверье: если оставить в одном из этих фонтанов монетку, сережку или колечко, то исполнится желание. Наверно, Янеллет хотела, чтобы я поскорей вернулась.
– Еще как, – хором сказали Арсен и Джесен, и последний добавил: – Она сейчас спит.
– Хорошо, – сказала Акридделат. – Надеюсь, мы не слишком напугали тебя, Юцинеле.
«И почему она думает, что я боюсь?» – задалась вопросом таянка. Но никакой обиды на Младшую Мать она не чувствовала и просто ответила:
– Я не испугалась. Госпожа Акридделат, вам Лонси про меня сказал?
– Лонси – это тот мальчик, что приехал с тобой?
– Да. Он к вам пришел?
– Нет, – сказала Акридделат. – Не к нам. С ним случилось несчастье, Юцинеле. К сожалению, ничем нельзя ему помочь. Но тебя ведь не очень тревожит его судьба?
Неле стало стыдно.
– Я... – пробормотала она, – я беспокоюсь... он не плохой, он обо мне заботился.
Акридделат помолчала.
– Тебя никто не винит, – сказала она. – Не стоит больше говорить о Лонси. Возможно, мы еще встретимся с ним. Но я не за этим позвала тебя. Ты догадываешься, зачем очутилась в Рескидде?
Неле не ждала такого вопроса. Не то чтобы она не знала ответа – скорей наоборот, слишком много ответов она знала. Который из них хотела услышать Младшая Мать? Горянка беспомощно обвела глазами собравшихся рескидди. Врачей и господина Ярита занимала одна Акридделат, сыновья ее смотрели с веселым любопытством, а старухи в креслах – с мрачной строгостью. Что отвечать им всем?
– Я... – растерянно начала Неле под десятком устремленных на нее взглядов – и умолкла.
Если до Лонси священницам нет дела, почему им есть дело до Неле? И разве есть нужда догадываться, если и так хорошо знаешь? Аллендорцы хотели, чтобы Неле уехала как можно дальше, чтобы совсем сгинула, потому что иначе Воин Выси не стал бы слушаться принцессу Лиринию. Поэтому Неле отправили в Рескидду, а там – подменили ее на Сайет... «Почему – в Рескидду? – вдруг встрепенулась горянка. – Почему не в Цестеф, не в Хотохор? Не к берегу Зеленого моря, ведь он так же далеко от Ройста?»
А если с Лонси случилось несчастье и он не приходил к священницам – кто же тогда рассказал Акридделат о Юцинеле?
«Не время гадать, – решила таянка, – время спрашивать», – и ответила:
– Я не знаю, госпожа. А кто вам сказал про меня? И чем мне вам послужить?
Акридделат вздохнула.
